Проблемы с памятью начинаются именно тогда, когда человек хочет забыть что-то. Грань между здоровьем и безумием совсем зыбкая, она может исчезнуть, как линия горизонта в тумане, при стопроцентной влажности. Любая мелочь способна сломать человека, и до чего иногда бывает заманчиво сломаться...
Помнить — опасно. Прошлое всегда неприятное и нервное. Да, наша память коварна. Сначала ты помнишь карнавал, веселье, детские запахи, потом яркий переходный возраст, ну и прочая сентиментальная ерунда. А потом память ведет тебя туда, куда не хочется. Туда, где темно и холодно. Туда, где бродят жуткие тени, о которых ты хочешь забыть. Память мерзкая и отвратительная. Как и дети, правда?... Но разве мы можем жить без них? Наши причины основаны на воспоминаниях. Отрицая их — мы отрицаем причины поступков. Хотя, что в этом такого в самом деле, мы же не привязаны к рациональности. Нет здравомыслия. И когда ты оказываешься запертым в поезде размышлений, который несет тебя к самым неприятным и жутким воспоминаниям, помни: выход есть — безумие. Можно просто выйти и закрыть дверь за всеми жуткими вещами, что случались с тобой. Их можно запереть... Навсегда.
Вспомнил? А я бы на вашем месте этого не делал. Воспоминания опасны. Прошлое полно тревог и волнений. Старые недобрые времена, можно сказать. Память так коварна. Сначала она преподносит вам букет удовольствий. Трогательные родные запахи детства, волшебное сияние юности — всю эту мишуру. А потом она ведет вас туда, куда вам совсем не хочется возвращаться. Туда, где холодно и темно, где в тумане бродят расплывчатые тени, которые, как вы надеялись, уже никогда не вернутся. Воспоминания, эти маленькие засранцы, могут быть подлыми и гадкими. Совсем как дети. Но можем ли мы жить без них? В конце концов, память — основа разума. И следовательно, мы отвергаем разум, если не можем смириться с собственным прошлым. С другой стороны, почему бы и нет? Никто вроде бы не связан с разумом долгосрочными обязательствами. Зачем же все время быть в здравом уме и трезвой памяти? Так что, в случае неудачного поворота ваших мыслей, если вдруг вас на полном ходу занесет в тот уголок памяти, где царит непереносимый ужас, помните: безумие всегда рядом. Безумие — это запасной выход. Вы можете просто шагнуть через порог, оставив позади весь этот кошмар, и запереть дверь. Отгородиться от него навсегда.
Это духовный озноб. Или шествие памяти, мыслей — в чертоги тоски, там, где талант мой, мое сумасшествие в бешеном танце встает на мыски.
Когда Мика будет смотреть на Небо, она всегда будет вспоминать Хиро.
Ясное небо — значит, что Хиро улыбается.
Дождь — значит, что Хиро плачет.
Ночное небо — значит, Хиро крепко ее обнимает…
— С каждым годом Хогвардс всё больше напоминает сумасшедший дом, — он с тоской посмотрел на потолок коридора. — И, кажется, я в нем совсем не санитар.
Лишь избранные, философы, учёные, художники, способны ценить покой, стремиться к нему. Суета, страх и бытовая неустроенность мешают собраться с мыслями. Но масса, толпа, у которой собственностых мыслей нет, долго в покое и сытости пребывать не может. Чем примитивней человек, тем больше ему требуется внешних раздражителей и потрясений.
Cлайд с цитатой