Для орков война решает всё.
— Кажется, твои воины рады подарку Гул'Дана. Ты не хочешь его магию?
— Я уважаю Гул'Дана. Но сила воина не в магии. Он закаляется в битве.
Для орков война решает всё.
— Кажется, твои воины рады подарку Гул'Дана. Ты не хочешь его магию?
— Я уважаю Гул'Дана. Но сила воина не в магии. Он закаляется в битве.
Халид бин Валид сказал: «Если бы я женился на красивой женщине, которую я люблю, или если бы я получил хорошие новости о рождении сына, это менее дорого для моего сердца, чем находиться в холодную ледяную ночь в армии, ожидая встретить врага следующим утром».
Война вдруг кончилась. Так утверждали газеты. На самом деле она продолжалась по ночам. Он не довоевал нескольких месяцев, и она мстила ему каждую ночь. Она заставляла его переживать заново часы смертельного страха, велела умирать на сотни ладов ему, ухитрившемуся не умереть раз по-настоящему.
Он больше пугает, чем убивает, — очень серьёзно ответил мне Салех. — Он умный. Он хочет, чтобы мы боялись, испуганный враг не так опасен, особенно когда начнется серьёзная война.
— Насилие порождает насилие. Джедаи — не стражи мира.
— Мы сражаемся за свободу!
— А свобода и мир требуют страха и смерти?
С чего начинается память — с берез?
С речного песочка? С дождя на дороге?
А если — с убийства!
А если — со слез!
А если — с воздушной тревоги!
Из записной потертой книжки
Две строчки о бойце-парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далеко шапка отлетела.
Казалось, мальчик не лежал,
А все еще бегом бежал
Да лед за полу придержал...
Среди большой войны жестокой,
С чего — ума не приложу,
Мне жалко той судьбы далекой,
Как будто мертвый, одинокий,
Как будто это я лежу,
Примерзший, маленький, убитый
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.
Светило солнышко и ночью и днем.
Не бывает атеистов в окопах под огнем.
Добежит слепой, победит ничтожный...
Такое вам и не снилось!