И каждый вечер она шла в одиночку гулять
По местам их встреч с любимым, и опять
В кафе тот же стол... в кино тот же ряд...
И каждый вечер она шла в одиночку гулять
По местам их встреч с любимым, и опять
В кафе тот же стол... в кино тот же ряд...
Все, кого мы потеряли, кого не стало,
Стали ангелами и следят за нами,
За своими семьями, родными и близкими,
Помогая им в трудные минуты жизни.
И закрутила их любовь эта в танце чудном
Если это сон, пусть не наступает утро
Хоть бы был он вечным, был беспробудным
Лишь бы обнимать его каждую минуту
Он на асфальте рисует ей «с 8-ым марта»
Она исписала его именем тетради
До конца пары полчаса, он на старте
Нужно за цветами успеть ещё в палатку
Завтра его праздник, послав учёбу нафиг
Она вяжет на последней парте ему шарфик
Он будет счастлив получить этот подарок
Пусть и маленький, но сделанный её руками
И она ждёт, а его томят пробки
Время идёт, впереди ремонт дороги
Все закончилось в этот весенний вечер
Когда спеша к ней он вылетел на встречку
Каждое новое лицо
Как фотографию в альбом
Прячу страницах памяти,
Толком не зная для чего.
Воспоминания, вызываемые мирными деревенскими пейзажами, чужды миру сему, его помыслам и надеждам.
Само воспоминание похоже на дерево: коренится во времени и растёт вместе с ним, становится всё больше и пышнее.
Город набух от воспоминаний, он сочится ими. Хочется выжать его как мокрую тряпку и повесить на бельевую веревку под испепеляющее — немилосердное солнце. Тогда городом можно вновь пользоваться, не содрогаясь от воспоминаний, не зажмуривая глаза, не убыстряя шаг.
Воспоминание принадлежит тому, кто это воспоминание хранит, оно ни у кого не украдено и не отнято.
Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться:
Оно — веселье, и оно — страданье.
Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза, его увидит сразу.
Печальней и задумчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.
Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращён в моё воспоминанье.
Курт одновременно был совсем разными людьми. И веселым, и застенчивым, и этаким выдающимся сверхчеловеком. Он мог быть милым, а мог быть диким. По временам он бывал просто страшен. Я думаю, я был приличным барабанщиком, но не знаю, был ли я достаточно хорош, чтобы участвовать в этой большой истории.