The soul is so empty
Without mirages and magic.
Мне бы быть звездой
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой -
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.
Чтобы выпить двести грамм, пойди возьми стакан
Из тонкого стекла, а лучше хрусталя,
Чтоб отражалась в нем вечерняя заря,
Чтобы играло солнце.
Чтобы солнышку светить, нужно пить, и пить, и пить,
Иначе не прожить, чтоб радовался Бог,
И солнце не зашло в бездонный океан,
А лучше нам в стакан.
Знаешь, как убить врага посредством коньяка,
Налив его в стакан и выпив двести грамм?
Во славу небесам теперь попробуй сам.
Говорят, первой вспоминаешь мать,
Говорят, не страшно, если нечего терять,
Говорят, не так важен исход битвы,
Когда в сердце вера и на устах молитва.
Прийдя в ночи к открывшему дверь,
Молил, как бога или дитя:
Я поздно вырвался в мир людей,
Ты можешь всё — верни время вспять.
Там без меня менестрели молчат,
Поблекли краски и мир как уснул,
Застыла ржавчина на мечах,
И нет надежды вернуть весну.
Там по дорогам растет бурьян,
И никого с дороги не ждут.
Героев нет — кто убит, кто пьян,
Кто мирно кончил жизненный путь.
Там мир мой тонет в глухой тоске.
Я слышал: эту тоску кляня,
Седая ведьма вином на клинке
Писала руны и звала меня.