Плачет суровый киллер, понимая,
Где была счастливая нищета.
Плачет суровый киллер, понимая,
Где была счастливая нищета.
А я вдруг брошу все дела по середине дня,
Брошусь тебя искать и обязательно найду тебя.
Прийдя в ночи к открывшему дверь,
Молил, как бога или дитя:
Я поздно вырвался в мир людей,
Ты можешь всё — верни время вспять.
Там без меня менестрели молчат,
Поблекли краски и мир как уснул,
Застыла ржавчина на мечах,
И нет надежды вернуть весну.
Там по дорогам растет бурьян,
И никого с дороги не ждут.
Героев нет — кто убит, кто пьян,
Кто мирно кончил жизненный путь.
Там мир мой тонет в глухой тоске.
Я слышал: эту тоску кляня,
Седая ведьма вином на клинке
Писала руны и звала меня.
И ты спокойно вздохнёшь,
Что никуда я не делся.
Я надеялся одеться и смыться,
Встать,
Но почему-то не увидел в этом смысла.
И захотелось зависнуть
С тобою
На целую вечность.
Я, как радий руками держа,
Заражаюсь ради тебя
Этой радиацией чувств.
Я боялся искать этому объяснения, дабы не обнаружить
За иллюзией дружбы что-то больше, чем просто влечение.
Пускай все плывет по течению.
Мы вроде совсем не чужие друг другу, мы ближе,
Ведь даже то, о чем ты молчала, поверь мне, я слышал.
Мы раскалимся и станем газами,
Потом каплями, алмазами,
Частью другого разума,
Словно две последние части пазла,
Фотографии, которых время пощадило и оставило,
Чистой и безнаказанной, не размазанной.
Но я чувствую, что уже опаздываю,
И глаз твоих тепла мне не найти
Между двумя вскользь брошенными фразами.
Бывает, в сердце носим то, чего не хочется в себе признать,
Скрывать все свои слабости – мы в этом профи.
Тогда ты думала, что ты сильней меня,
Не уставая при этом причитать, серьезно хмурила смешные брови.
Ты свято верила, что я другой,
Отчаянно твердила, что могу меняться.
А, впрочем, нам ведь было хорошо с тобой,
А значит не к чему жалеть и извиняться.
Я тебе, тебе расскажу одну историю.
Не плачь, просто историю про то,
Как у меня дела.
Став никем, я плачу от счастья,
Как манекен, случайно обнаруживший в себе живые части.