Бывает, в сердце носим то, чего не хочется в себе признать,
Скрывать все свои слабости – мы в этом профи.
Тогда ты думала, что ты сильней меня,
Не уставая при этом причитать, серьезно хмурила смешные брови.
Ты свято верила, что я другой,
Отчаянно твердила, что могу меняться.
А, впрочем, нам ведь было хорошо с тобой,
А значит не к чему жалеть и извиняться.
Ветренная. «Пойми:
Я — намного большего стоила.
И будешь ты — никем, без моей любви,
Которой я тебя удостоила».
Ведь ты думала, я пропал,
А я даже не менял твоё мнение -
У меня по жизни своя тропа,
А тебя не красит высокомерие.
Гейзер страсти, восторг безумия. Но под ними – хорошо спрятаны, надежно упакованы – у каждого имелись персональные скелеты в шкафах. Веселенькие скелетики в бронированных шкафчиках. Они плясали втихомолку, не торопясь выставиться на обозрение. Наверное, поэтому мы расстались легко, испытывая лишь невнятное сожаление…
Когда теряет блеск королевство, наблюдать за этим куда печальнее, чем за крахом второразрядной республики.
Пока ты с другими там примеряешь планы, на Ниццу, Ницше, на «да-да, вот здесь и ниже»,
Я по стеклу в душевой утекаю плавно, я оседаю на пол, и кафель лижет
меня повсюду, до куда только достанет. И день утекает, словно сквозь пальцы жидкость,
И я забываю, когда уже солнце встанет, что я еще собственно даже и не ложилась.
Пока ты чинишь машину, и пишешь хокку, заказываешь пиво себе в спорт-баре,
Я пробираюсь по горной тропинке в воздух и улыбаюсь, мать твою, улыбаюсь.
Я научаюсь жить в безвоздушном мире, я открываюсь каждому, кто попросит,
Я перемыла все, что нашлось в квартире и не разбила, хотя подмывало бросить.
Пока ты там злишься, ревнуешь, врешь мне, а так же глупо веришь в чужие сказки,
Я написала прозы тебе две простыни, я наварила груды вареньев разных.
Я одолела боль свою, оседлала, я отняла у нее по тихому все ее силы,
Я поняла, что я все могу. И надо же! Даже вернуться, видишь, не попросила.
Воспоминания, сожаления, твоя прошлая жизнь... Выбрось их. Слишком тяжёлая ноша разорвёт тебя.
— Дэнис, ты ее бросил у алтаря беременной.
— Это было давным-давно!
— Женщины долго помнят всякие пустяки...
— Мой Ромеро, ты покидаешь меня?
— Если я не улечу, то буду жалеть, может не сегодня, может завтра... Да кого я обманываю? Я начну жалеть через пять секунд!
Мы только один раз были в том кафе, а я не могу теперь проезжать мимо него. Я стараюсь этого не делать. Мы просидели тогда в нём не более сорока минут, выпили — она чай, я два кофе. Говорили ни о чём, она смеялась, а я смотрел на неё — и думал о том, как я хочу взять её сейчас за руку и не отпустить никогда. Посидели сорок минут, и это кафе стало для меня «нашим» кафе. Я не могу туда зайти больше, и вид этого кафе ранит меня. И бульвары… все бульвары ранят. И весь город ранит меня беспрерывно. Потому что она здесь. А все те места, где мы встречались, стали просто эпицентрами нестерпимого… волнения, тревоги…
Девочка моя, я знаю, ты меня не забудешь, но не давай воспоминаниям висеть на тебе ненужным грузом. Иди в будущее налегке.
Cлайд с цитатой