Марина Степнова. Безбожный переулок

Как и всякий ребенок, она нуждалась в простом повторении простых вещей. Детский мир – он ведь очень древний, примитивный, плоский. Три простодушных слона, перетаптывающихся на огромной черепахе. Мерное вращение целой вселенной вокруг одной неподвижной колыбели.

0.00

Другие цитаты по теме

Природа хочет, чтобы дети были детьми, прежде чем быть взрослыми. Если мы хотим нарушить этот порядок, мы произведем скороспелые плоды, которые не будут иметь ни зрелости, ни вкуса и не замедлят испортиться. У ребенка свое особое умение видеть, думать и чувствовать; нет ничего глупее, чем пытаться подменить у их это умение нашим. Дайте детству созреть в детях.

Когда вы увидите, что ребенок начинает лучше думать о себе, вы заметите, как много у него появляется достижений. Но что еще важнее, вы увидите ребенка, которому жизнь нравится все больше и больше.

Радуга — неба и солнца Божественной любви желанный плод.

Ребенка побранят,

И он заплачет.

О сердце детских дней,

Далёкое! ..

Как мне тебя вернуть?

Внести в мир новую жизнь — одно из высших творческих деяний.

Хуана успела высосать яд, зато не высосала из сердца собственную тревогу за ребенка.

Детство… Именно детство, вот что внезапно вспомнилось им обеим. Та пора, когда дни текли беззаботно и счастливо, когда верилось, что чудо совсем рядом… Да что там говорить – каждый новый день и был этим чудом. И так тогда легко верилось, что все заветные мечты обязательно сбудутся, все желания непременно исполнятся, и так будет всегда.

А еще я мечтала, чтобы у нас был ребенок и чтобы у него были такие же глаза, с морем внутри.

На заре, ранним утром на заре,

За рекой по траве

Ходит в поле красный конь,

Красный конь ходит.

Ярким солнцем залитой,

Машет гривой золотой

Моё детство, красный конь.

А в лугах, так звенит в лугах роса,

Только тронь.

На ветру, полыхает на ветру

Красный конь гордо.

По земле копытом бьёт,

Тишину из речки пьёт

Моё детство, красный конь.

Бойкие, громогласные, просто наглые с легкостью занимали все лучшие места – и никакая мировая справедливость не работала там, где в ход вступали крепкие локти и такое же крепкое, непрошибаемое самолюбие. Пока Огарев всерьез, натужно, мучительно размышлял, имеет ли он право высказаться и достоин ли быть услышанным, вперед уже проталкивался кто то, не способный сомневаться в принципе и потому счастливый, господи, совершенно счастливый. Уверенный в себе. В том, что умный. Лучший. Единственный на свете.