На заре, ранним утром на заре,
За рекой по траве
Ходит в поле красный конь,
Красный конь ходит.
Ярким солнцем залитой,
Машет гривой золотой
Моё детство, красный конь.
А в лугах, так звенит в лугах роса,
Только тронь.
На ветру, полыхает на ветру
Красный конь гордо.
По земле копытом бьёт,
Тишину из речки пьёт
Моё детство, красный конь.
Как и всякий ребенок, она нуждалась в простом повторении простых вещей. Детский мир – он ведь очень древний, примитивный, плоский. Три простодушных слона, перетаптывающихся на огромной черепахе. Мерное вращение целой вселенной вокруг одной неподвижной колыбели.
Я растворюсь в тебе, моя заря,
Умоюсь тёплыми лучами.
Слеза застынет каплей янтаря,
А голос мой стихами.
То нахожу сей миг, то вновь теряю.
Брожу один во мгле немой.
Когда ты рядом, сердце тает,
И наполняется весной.
Однажды душами сроднимся,
Ты тихо позовешь меня.
И в небе полуночном загорится
Созвездий новая семья.
С крутого берега смотрю
Вечернюю зарю.
И сердцу весело внимать
Лучей прощальных ласку,
И хочется скорей поймать
Ночей весенних сказку.
Детство… Именно детство, вот что внезапно вспомнилось им обеим. Та пора, когда дни текли беззаботно и счастливо, когда верилось, что чудо совсем рядом… Да что там говорить – каждый новый день и был этим чудом. И так тогда легко верилось, что все заветные мечты обязательно сбудутся, все желания непременно исполнятся, и так будет всегда.
Утро холодное, мокрые улицы -
сердце скучает по прежней весне.
Выпрямить спину и не сутулиться
что-то мешает сегодня мне.
Как бы срастись нам? Как бы нам встретиться?
Город застыл: ни людей, ни машин!
Сердце уже ни на что не надеется,
будто закрыто на карантин.
Хочется жизни обычной! Обыденной!
С книжкой в трамвай, и гонять по Москве.
Хочется выползти/ выбежать/ выйти нам,
спать до рассвета в весенней траве.
Кофе в ладони и свежую булочку
взять у кондитера, сесть на скамье!
После, свернув, на любимую улочку,
видеть как все улыбаются мне!
И, нагулявшись, вернуться к полуночи.
Вместе с тобой. И до самой зари
робко молчать о волнительном будущем,
чувствуя свет, проходящий внутри.
Хорошо когда утро в девять.
Нет, в десять еще прекрасней, а в одиннадцать — уже разврат.
К разврату кофе должно подавать в постель, на таком деревянном подносике, и чтобы кофейник и сливочник серебряные, а чашечка прозрачного фарфора, а в сахарнице под салфеточкой нечто благоуханное, похрустывающее и пышное, присыпанное корицей и ванильным сахаром.
Солнечное утро — это время тихой радости. Эти часы — не для спешки, не для суеты. Утро — время неторопливых, глубоких, золотых мыслей.
Мне впервые дано
Оценить одиночества прелесть
Этим утром — и вот
Незапятнанной, первозданной
Чистотою снега любуюсь.
Эти знакомые с детства цветы, эти запечатленные в памяти птичьи голоса, это небо, то ясное, то облачное, эти поля и луга, благодаря прихотливым зеленым изгородям так непохожие друг на друга, — все это — родная речь нашего воображения, язык, полный сложных, неуловимых ассоциаций, которые оставило нам наше пролетевшее детство. Возможно, наши утомленные души не могли бы так наслаждаться бликами солнца на густой сочной траве и лишь смутно ощущали их прелесть, если бы не солнечный свет и трава тех далеких дней, которые все еще живут в нашей душе и претворяют это ощущение в любовь.
Из детства обычно остаётся много ярких воспоминаний. Хорошо, когда эти яркие воспоминания о ярком — ярком солнце, ярком свете… Потому что человек таким и вырастает — ярким.
Cлайд с цитатой