Джон Стейнбек. Квартал Тортилья-Флэт

Другие цитаты по теме

Том, третий сын, пошел весь в отца. Родился он с громовым криком и жил, сверкая, как молния. В жизнь он ринулся очертя голову. Он не знал меры в радости и восторге. Мир и людей он не открывал, а создавал сам. Когда он читал книги, то знал, что читает их первым. Он жил в мире, сияющем свежестью и новизной, нетронутом, как Эдем на шестой день сотворения мира. Он стремительно нёсся по раздолью жизни, словно ошалевший от простора жеребёнок, а когда позднее жизнь воздвигла перед ним изгородь, он промчался сквозь неё, разметав рейки и проволоку, а ещё позже, когда вокруг бесповоротно сомкнулись стены, он прошиб их собой и вырвался на свободу. Ему была доступна великая радость, но столь же великой бывала и его скорбь; так, например, когда у него умерла собака, мир рухнул.

Том, третий сын, пошел весь в отца. Родился он с громовым криком и жил, сверкая, как молния. В жизнь он ринулся очертя голову. Он не знал меры в радости и восторге. Мир и людей он не открывал, а создавал сам. Когда он читал книги, то знал, что читает их первым. Он жил в мире, сияющем свежестью и новизной, нетронутом, как Эдем на шестой день сотворения мира. Он стремительно нёсся по раздолью жизни, словно ошалевший от простора жеребёнок, а когда позднее жизнь воздвигла перед ним изгородь, он промчался сквозь неё, разметав рейки и проволоку, а ещё позже, когда вокруг бесповоротно сомкнулись стены, он прошиб их собой и вырвался на свободу. Ему была доступна великая радость, но столь же великой бывала и его скорбь; так, например, когда у него умерла собака, мир рухнул.

Я с детства испытываю своеобразное волнение перед свежим покровом снега... Точно вступаешь в какой-то новый мир, и всего тебя пронизывает радость открытия, первого соприкосновения с чем-то чистым, нетронутым, неоскверненным.

Внезапно он понял, что радость и грусть — части единого целого. Храбрость и страх — тоже неразрывны.

Тайна утренней радости — в солнечных лучах,

которые Бог дарит человеку.

Возьмите вводные слова.

От них кружится голова,

Они мешают суть сберечь

И замедляют нашу речь.

И все ж удобны потому,

Что выдают легко другим,

Как мы относимся к тому,

О чем, смущаясь, говорим.

Мне скажут: «К счастью...»

И потом

Пусть что угодно говорят,

Я слушаю с открытым ртом

И радуюсь всему подряд.

Меня, как всех, не раз, не два

Спасали вводные слова,

И чаще прочих среди них

Слова «во-первых», «во-вторых».

Они, начав издалека,

Давали повод не спеша

Собраться с мыслями, пока

Не знаю где была душа.

— Ты всё ещё о ней думаешь?

— Случается.

— Часто?

— Немножко утром, немножко днём, немножко вечером, немножко ночью.

Судите о своем здоровье по тому, как вы радуетесь утру и весне.

Она была приятней декабрьского загара, красивей шестерки белых коней, скачущих по низкому зеленеющему холму. Такие мысли пришли ему в голову. Они начали причинять ему боль. Он поспешно улизнул. Но дверь закрыл очень тихо.