— Вот и славно, ещё мне нужны яйца священника и слёзы невинного.
— Слёзы невинного – это не ко мне, я вор. Практически убийца.
— Серьёзно?
— Знаешь, кто неплохой человек? Он под плохиша косит, а у самого душа как у младенца.
— Подлая ложь! Я люблю, нажравшись, водить машину. Не верь ему, я очень плохой человек.
— Боюсь, со слёзами невинного ты в пролёте, но с мошонкой... Мне кажется, он похож на священника.
— Я даже в церкви почти не бываю!
— Они пожирают бадахосца.
— Меня это не очень расстраивает. Куда больше действует на нервы эта дамочка, преспокойно разгуливающая по потолку.
— Не забудь, мы под наркотой. Да, ничего этого нет, никто никого не ест, это просто глюки. Я дома, и всё хорошо.
— Глюки или нет, но дочке явно нравится Хосе.
— Сдурели? Нас собираются убить, а вы про секс?
— А вдруг нам это поможет? Тебе нужно просто ей подыграть.
— Мануэль прав, ты слишком сух с девушкой. Трудно улыбнуться ей?
— Она того парня чуть не задушила!
— Я подам на тебя в суд за то, что ты сделал.
— И будешь права. Я ужасный отец.
— Я разорву тебя на тысячу мелких кусочков.
— Спокойно, спокойно.
— Да, я втянул сына в ограбление, а сейчас его сожрало чудовище. Возможно, это не самое лучшее для ребёнка. Что я могу сказать? Я хотел его видеть!
Я тоже раньше считала, что это неправильно. Я думала, что люди, которые просто вопят «убейте их!», «они должны сдохнуть!» и все такое прочее, – просто дебилы. Даже если человек совершает преступление, это всего лишь одна его сторона, у него могут быть другие, хорошие стороны, и вообще во всех прочих отношениях он может быть примерным человеком, и поэтому я была убеждена, что, если ты его действительно хорошо знаешь, ты не нажмешь на кнопочку «казнить». Но сейчас я думаю иначе! Таким людям самое место в аду.
Многие из тех, кто считает, что смертный приговор – самый простой ответ на все вопросы, – дебилы. Но даже если ты узнаешь о грешнике все, всю информацию, и сможешь составить мнение – правильный ответ останется тем же. Смертный приговор. Я знаю, что говорить так – нахальство с моей стороны; но я все равно могу с уверенностью утверждать, что эти люди действительно не такие, как мы, обладающие здравым смыслом. Это действительно просто ходячие жопы, которые не заслуживают жалости, от которых тянет блевать! Ты бы удивился, если бы узнал, насколько они ни черта не знают, насколько они лишены всякой способности сочувствовать, если бы услышал, какую хрень они несут! Вот такие и совершают преступления. Они просто-напросто неспособны влиться в общество. Вот возьмем этого типа; угадай, что он ответил, когда я спросила, не жалко ли ему было девочек, которых он насиловал? «Но я не мог сдержаться», «Им просто не повезло, что они наткнулись на меня, когда мне хотелось», «Я знаю, что поступаю плохо, но что я могу сделать?» Понимаешь теперь, о чем я? Тебе ведь отвратительны эти заявления? Эти гады никогда ничему не учатся. Они не понимают, как сильно страдают их жертвы. Они не осознают, что они наделали. У них нет ни малейших сомнений, что их желания превыше прав всех остальных людей. Теперь я понимаю, что они были дерьмом от рождения – они не могут уйти от своей судьбы.
…преступники — намного более ценная часть общества, чем законопослушные граждане. Законопослушные — всего лишь стадо, планктон, трава. А преступники — это те, у кого хватает ума, отваги и таланта переступать обыденное, выходить за привычные рамки, установленные обществом или природой. Это преступники создают как банды по рэкету, так и новые государства, новые теории права, атомарные теории или непривычные миру гелиоцентрические системы.
— От шпиона до преступника... Интересный путь.
— На самом деле, это одно и то же. Работа с информаторами, переговоры, подкупы... Иногда заказные убийства. Старые трюки.
— Да... Но когда-то ты делал все это во имя идеи. А сейчас?
— А сейчас я решил, что хватит служить идеологии. Пора работать на себя. И пока что у меня неплохо получается.
— Это как с оружием, в Швейцарии огнестрельное оружие положено иметь каждому мужчине-гражданину, а также разрешено применять его для самообороны. Как итог – в Швейцарии самое высокое количество смертей от огнестрельного оружия, но при этом самый низкий показатель преступлений. Всё потому, что большинство убийств происходит во время самообороны. Никто не выбегает с пистолетом на улицу, чтобы пострелять в прохожих ради веселья. В остальных же странах правительство во всё горло кричат о том, что оружие опасно, обычным людям его нельзя давать в руки, ибо они дурные и тут же устроят массовую бойню. Но ведь глупость же, террористу нужны безоружные жертвы. Или что, полицейский, которому дали в руки пистолет, тут же бежит убивать всех направо и налево? А он ведь такой же человек, как общество и служит закону. Преступникам же плевать на закон, они уже преступники и при любых законах раздобудут оружие. Только вот если в Швейцарии или в Израиле вора, забравшегося в дом, попросту убьют хозяева дома при самообороне, оставшись в живыми и с имуществом, то вот остальные люди или пацифисты, которые оружия не имеют, рискуют своей жизнью, здоровьем и имуществом.
— Шерлок, это ведь вы?
— Верно.
— Мне часто рассказывали о вас, милочка, но я и подумать не могла, что вы такая симпатичная?
— Зато по натуре настоящая ведьма.
— Присаживайтесь. [убирает одежду с кресла, и незаметно кидает в Вато]
В Грузии есть только два секрета. Первый: сколько воров в законе в руководстве Грузии. Второй секрет: какого цвета танки в Грузии, причем оба.
Когда человек хотя бы раз видит черную изнанку общества, он больше никогда не обернется к ней спиной. Не притворится, что ее не существует, кто бы ни приказывал ему обернуться. Мы делаем это не потому, что это дозволено, мы делаем потому, что должны. Мы делаем это потому, что вынуждены.
Любая преступная организация подобна мифической Гидре: на месте одной отрезанной головы неминуемо вырастает новая.
Cлайд с цитатой