Владимир Владимирович Набоков. Другие берега

Для того чтобы объяснить начальное цветение человеческого рассудка, мне кажется, следует предположить паузу в эволюции природы, животворную минуту лени и неги. Борьба за существование — какой вздор! Проклятие труда и битв ведет человека обратно к кабану. Мы с тобой часто со смехом отмечали маньякальный блеск в глазу у хозяйственной дамы, когда в пищевых и распределительных замыслах она этим стеклянистым взглядом блуждает по моргу мясной. Пролетарии, разъединяйтесь! Старые книги ошибаются. Мир был создан в день отдыха.

0.00

Другие цитаты по теме

Я вложил в людей искру совести и искру разума. Этого достаточно, чтобы весь остальной путь они прошли сами. При всех своих страшных заблуждениях они, в конце концов, исполнят мой замысел, если будут раздувать в себе искру совести и искру разума.

Она извечна в нас, потребность эта -

искать разгадки звёзд, сердец, планет,

блуждающих в потемках где-то

и вроде не дающих света...

Но те, кто всё же видит этот свет,

кто даль разгадывает острым глазом,

в ком умная душа, в ком добрый разум, -

они и есть наш рост, размах, разбег,

они и говорят, что Человек

не для убийства и страданья

стоит на пьедестале мирозданья.

Человек — это странник с рожденья.

Он родится на судне,

Под которым волнуется время;

Изумлен, осчастливлен,

Раскрывает он солнцу объятья,

Озирает он Времени реку.

Человек размышлять начинает.

Впервые — проснувшись

В снежно-белом ущелье,

Что под клекот орлиный

И всегда человеческий разум -

Это мир отмелькавших брегов.

Книги Бунина я любил в отрочестве, а позже предпочитал его удивительные струящиеся стихи той парчовой прозе, которой он был знаменит. Когда я с ним познакомился в эмиграции, он только что получил Нобелевскую премию. Его болезненно занимали текучесть времени, старость, смерть,  — и он с удовольствием отметил, что держится прямее меня, хотя на тридцать лет старше. Помнится, он пригласил меня в какой-то — вероятно, дорогой и хороший — ресторан для задушевной беседы. К сожалению, я не терплю ресторанов, водочки, закусочек, музычки — и задушевных бесед. Бунин был озадачен моим равнодушием к рябчику и раздражён моим отказом распахнуть душу. К концу обеда нам уже было невыносимо скучно друг с другом. «Вы умрёте в страшных мучениях и совершенном одиночестве»,  — сказал он мне, когда мы направились к вешалкам.

Если в гуще толпы ты безмолвно живёшь,

Ты, о сердце, колосья безбожия жнёшь.

Удались, терпеливый, в пустынную землю, —

Подивишься тому, что ты там обретёшь.

Я буду петь тебе песни о людях без дна,

О тех, в ком холодной зимою живет весна.

Cruelty has a Human Heart

And Jealousy a Human Face

Terror, the Human Form Divine

And Secrecy, the Human Dress.

5The Human Dress, is forged Iron

The Human Form, a fiery Forge.

The Human Face, a Furnace seal'd

The Human Heart, its hungry Gorge.

Каждый из нас — большое мозаичное панно. Все люди, которые дороги нам (не обязательно существующие, это могут быть даже герои сказок и книг!) становятся маленькой частичкой нас. Мы формируем свою личность из множества образов, не только любимых, иногда и ненавидимых, и пугающих. Этот процесс называется интроекцией. Всё-таки по большей части мы с детства выстраиваем себя из образов именно почитаемых, уважаемых, дорогих. Мы становимся теми, кого любим, уважаем и ценим, и в свою очередь влияем на тех, кто любит, уважает и ценит нас.

Разделение близнецов — это нечто совершенно особенное. Представьте себе, что вы пережили страшное землетрясение, после которого совершенно не узнаёте окружающий мир. Изменился ландшафт. Изменилась линия горизонта. Изменился даже свет солнца. Сами вы, правда, остались живы, но это уже совсем другая жизнь. Поэтому неудивительно, что люди, выжившие в подобных катастрофах, часто сожалеют, что не погибли вместе с остальными.