Это твой щенок. Теперь он твой навсегда,
И ты не хочешь, но считаешь его дни и года.
И с каждым новым днём твоя любовь к нему растёт;
Она станет огромной, когда он умрёт.
Это твой щенок. Теперь он твой навсегда,
И ты не хочешь, но считаешь его дни и года.
И с каждым новым днём твоя любовь к нему растёт;
Она станет огромной, когда он умрёт.
Я не слышу шагов чего-то страшного рядом,
Но очень скоро с этим встречусь я блуждающим взглядом.
И кончится время, а вместе с ним пустота,
Остается только одна тишина.
Две подруги рука об руку, одна без другой никогда не бывает.
Два совершенно разных облика: одна играется, с другой играют.
Одна за решеткой времени спрятана, другая вне этой решетки свободна.
И только одним жизнь и смерть связаны — обе они женского рода.
А что любовь? Так она умерла.
Ангелы говорят -
Люди долго били ее ногами.
Говорят, она очень хотела,
Но не смогла выжить,
Чтобы остаться с этими дураками.
А они ей в горле — дыру ножом
И кровь любви,
Ненависть на землю хлынула
Последним теплым летним дождем,
В котором все сгинуло…
Зловоние смерти эквивалентно самой смерти. Это — тьма страха, неизвестная сила, крах надежд.
Перед смертью все чужие,
После смерти — земляки.
Мы бы, может, и ожили,
просто не нужны другим.
Благоухая одеколоном, я заварил крепкий чай, и в Лидиных кастрюлях обнаружил множество еды. Жевал и пил, разглядывая хохлатого петуха, сидевшего на чайнике. Желтое дерево кухни, золотистый торшер, хохлатый петух, запах чая и того же одеколона размягчили мою волю, а ей следовало твердеть и готовиться. Родной дом, жизнь, смерть…
В конце концов, как я понимаю свою смерть? Нет, не жар крематория и не осыпь могилы, не слияние с природой и не приобщение к планетарному духу… Для меня смерть – это прежде всего уход из дому. И нет ничего страшней.