Себастьян

Судьба ко мне столь враждебна, что может обрушиться и на вас. Поэтому я так стремлюсь проститься с вами и одиноко нести свои невзгоды.

— Они бросили тебя здесь, откуда такая лояльность?

— Они мое начальство; если бы все делали что хотят, случилась бы анархия.

— Предпочитаю анархию слепой покорности

Госпожа Элизабет. Готов поклясться, ваша сила достойна восхищения. Для человека... я хочу сказать.

Не отвергайте сна. Он посещает

Так редко тех, кто горем удручен.

Сон — лучший утешитель.

Смотрите, он заводит часы своего остроумия; сейчас они начнут бить.

Антонио:

Если бы хоть один из его карманов мог заговорить, то обвинил бы его во лжи.

Себастьян:

Еще бы. Если только это не фальшивый карман.

— Профессор, я ужасно извиняюсь за причиненные вам неудобства.

— Ничего страшного. Ему ведь всего лишь тринадцать, да? Наверное, тяжело быть замешанным в подобном деле.

— Профессор, вы считаете, что он невиновен?

— Конечно. Я не могу поверить, что граф может быть способен на подобное.

— Спасибо. Профессор, я попрошу вас... Позаботиться о юном господине.

– Вот так вот, – рассмеялся Себастьян, чтобы как-то развеять возникшую неловкость. – В очередной раз, встретив прекраснейшую из женщин, я опять опоздал.

– В каком смысле? – встрепенулась Оливия.

– Вы очень красивы, – только и сказал Себастьян. – Я бы на месте Джорди влюбился с первого взгляда.

– Ты так открыто обо всём говоришь, – Оливия совершенно не знала, как ей реагировать на его слова.

– В нашей семье принято открыто говорить о любви! – тут же объяснил ей Себастьян. – Любовь – это самая волшебная и правильная на свете вещь. Здесь нечего стыдиться или скрывать.

– Ты прав, – подумав, согласилась она. – Как же ты прав.