— Тут есть только один выход, Пол: убираем все следы до того, как нагрянут копы и выяснят, что мы сделали.
— С какой это стати «мы»?! Ты это сделал, один! Пусть приезжает полиция и выясняет все.
— Тебе нужна полиция?
— Да, нужна. В кои-то веки я знаю, что делать, потому что это знак свыше. А они бывают не так часто.
— Телефон так и не работает, и интернет тоже.
— Пол, без них лучше. К чему они? Писателю только на руку быть отрезанным от остального мира. Ну типа уединение, спокойно там работать, не отвлекаться.
— Самое интересное — всегда находишь на что отвлечься. Прокрастинация — писатели это хорошо знают.
— Скажи мне, Пол, если я начну копать под твоим прудом, в смысле серьезно копать, я её там найду?
— Ладно, преимущество на твоей стороне, Джек. Ты даже не представляешь ту боль, которая у меня внутри.
— Хах...
— Нет, погоди, дослушай меня! Дай я скажу. Есть идея для сделки — полное признание. Я опишу все детали, все о каждой из жертв. Вспомню подробности всех преступлений, всех. У меня очень хорошая память. Я набью дело до отказа и перевяжу сверху бантиком. Только не инъекция! Заприте меня в психушке, что угодно, но только не инъекция! Я заслуживаю жить с этой болью.
— Я давал тебе шанс. Хватит.
— Нет, послушай, ты должен мне! Это я решил подвезти тебя на дороге, иначе твоя операция провалилась бы! Мое решение, моя идея, это была моя история! Тебе что, этого мало? Похоже, что так. Я отдал тебе все это. Оставь мне концовку.
— Моя мне нравится больше.
— Когда ты схватил того парня, там, что ты ему сказал?
— Что я сказал?
— Да, он так испугался.
— Сказал, что люблю обедать в тишине.
Расследование убийств, возможно, самое одинокое занятие на свете. Друзья жертвы приходят в волнение и отчаяние, но рано или поздно — через несколько недель или месяцев — их жизнь возвращается в нормальное русло. Ближайшим родственникам требуется больше времени, но даже они преодолевают горе и тоску. Их жизнь продолжается. Но нераскрытые убийства гложут, и под конец только один человек думает о жертве и пытается восстановить справедливость — полицейский, остающийся один на один с расследованием.
Видишь, какими беспомощными выглядят люди, когда их будущее туманно. Они всегда представляют худшее.
Вы прикрываетесь прекрасными идеалами, а сами убиваете людей, о которых ни черта не знаете.
— Выслушай меня. Эдди!
— Ну, что?
— В общем, так. ты собираешься дать показания против полицейских.
— Да.
— Я один из них.
— ...
— Ты разоблачишь и меня тоже. Я ничем не лучше их. Мы сделали много зла. И то, что я использовал тебя — тоже гнусность. Я хотел чтобы ты сделал то, что я должен сделать. Мне на это не хватало духу шесть лет.
Прости, Эдди.
— Знаете, если бы не вы сегодня повезли меня в суд, меня бы уже не было.
— Да.
— Ну, вот.
— Нам нужно было встретиться. Это был знак. Ты тоже спас мне жизнь. Береги себя, Эдди.
— Я его не знаю. У моих жертв есть деньги, а это явный бандит. Силу можно купить за деньги, значит, что я забрал, очень ценно, дороже жизни человека и стоило убийства.
— Вот мой склад.
— Ого. Может облегчишь нам задачу и покажешь, что украдено недавно?
— Мевис, принеси отчёт по кражам за прошлую неделю! Простите, секретарша наверно отошла...
— Шутник. Ты заполняешь гараж с зада наперёд? Как в посудомойке, тогда искать только крайние стеллажи, уже легче.
— Не намного. Мы не знаем, что такое ценное, из-за чего убили Барни. Столовое серебро, техника, электроника. Да тут ценностей тысяч на двести. Такое страховка бы не покрыла. О взгляни, диск с Чокнутым. Смешной сериал. А этот шар. Та-ак, видеокарта. Зачем ты это украл?
— Мечтаю побывать в Париже.
— Прекрасный город. В следующий раз бери шар со снегом, а это Сиетл и это Космическая игла, а не Эйфелева башня, чудила.
Первое убийство совершается, быть может, после тяжких сомнений. Затем возникает угроза разоблачения — и второе убийство дается уже легче. Третье происходит, если у убийцы возникает хотя бы малейшее подозрение. И постепенно в нем просыпается гордость художника — ведь это искусство, убивать. Он едва ли не получает от этого удовольствие.
Cлайд с цитатой