То, что для начитанного человека — пошлость, для неначитанного может быть откровением.
У таракана, ежели он в щи попадет, вид меланхолический, покоряющийся неизбежности, но гордый.
То, что для начитанного человека — пошлость, для неначитанного может быть откровением.
У таракана, ежели он в щи попадет, вид меланхолический, покоряющийся неизбежности, но гордый.
Мне подумалось,
Что мне выпало много счастливых случаев,
И теперь на меня,
Как на моего Поликрата,
Должен упасть кирпич.
Я надела мягкую шляпу,
Стала молиться Богу
И делать добрые дела -
И кирпич
Упал прямо передо мною и разбился.
Но, быть может, это просто был не мой кирпич?
Когда на кресле тебя ждёт кот, а на тумбочке — книга, ты вернёшься домой сквозь ураганы, потопы и лабиринт ночных улиц.
Возможно, этим отчасти объяснялась и ее увлеченность цифрами — и цифры не фамильярничают. Общение с ними лишено сумятицы эмоций. Математике присущ внутренний порядок, которого недостает человеческим взаимоотношениям. Воображаю, в какое состояние привели бы сестру портреты, заполонившие газетные страницы, постоянное упоминание в теленовостях ее имени. А книга — и того хуже. Книги переходят из рук в руки, оседают на полках библиотек. В книге Лила навечно останется жертвой.
— Как я уже говорил, в книге писателя Беккера говорится о том, что динозавры умерли от многочисленных болезней. Его книга была намного толще вашей.
— Неужели?
— Дорогой, но твоя была со множеством картинок.
Существуют произведения вроде «Царского недуга», о которых не хочется говорить вслух: это книги настолько особые, редкие и твои, что объявить о своих предпочтениях кажется предательством.