Мы должны работать так, будто сто лет будет мир, но быть готовыми, будто завтра начнется война.
Радимо као да ће сто година трајати мир, а спремајмо се као да ће сутра бити рат.
Мы должны работать так, будто сто лет будет мир, но быть готовыми, будто завтра начнется война.
Радимо као да ће сто година трајати мир, а спремајмо се као да ће сутра бити рат.
— Лишь на войне можно обрести богатство.
— Не согласен, ярл Рагнар, на войне богатство можно лишь отнять, приносят же богатство земля и торговля. Для процветания земель и торговли нужен мир.
— Даш, что является самым сильным стимулом к развитию мира?
— Война, — едва слышно озвучила позорный факт, о котором политики и экономисты так не любят говорить.
— Правильно. Сытый мир застревает в своем развитии, и нужен кто-то, кто даст новый толчок.
Если войну можно развязать посредством лжи, то мир можно установить с помощью правды.
Меня часто утешает мысль о том, что даже в самые тяжкие дни войны в большей части мира абсолютно ничего не происходит.
Жаль, что здесь нет Протагора. Он наверняка поиграл бы словами, в том духе, пожалуй, что мир заканчивается войной, войны — поражением, поражение — восстанием, восстание — либо поражением, либо победой, победа — возрождением, возрождение — миром, мир — войной и так далее. Не будем спорить об этом.
Странное место – верхний мир, там невозможно сражаться, а по‑настоящему убить там может лишь предвечный властелин. Зато здесь, в мире вещественном, предвечный оказывается уязвим. Страшно, что настоящий мир – это место, где все убивают всех и миротворец Баюн должен скрываться в пещере от жизни, которую он так любит.
Угроза ядерного апокалипсиса усиливает пацифистские настроения, с распространением пацифизма война отступает и расцветает торговля, торговля повышает доходность мира и убыточность войны.