— Ёлки-палки!
— А ты ещё кто?
— Могу задать тот же вопрос. Я Иверен Баррет...
— Разумеется, бабы только так и поступают, ты им задаёшь вопросы, они тебе отвечают вопросом. Но отвечают ли они на сам вопрос? Ни, ни на полшишечки! Нет, не-не-не! Это признак слабости. Верно же?
— Вы шериф Миллер?
— Вот! Ты снова так поступила? Да?
— Соколова, раненому под голову подушку, Шуберту — сто грамм. а мне чай. Что встала? К раненому.
— Я вот понять не могу, подруга? Почему мне все постоянно врут? Сначала Оля мне врала, теперь ты Таня, «подруга» Оли и тоже «психолог». А как же врачебная этика? Ах да, врачи — первейшие вруны мира...
— Качество у ваших микрофонов чувствительность, просто нереальная. Американские?
— А зачем нам американские? У нас приборчики «от Алексеича» есть. Знакомься, Алексеич, мастер на все руки. Сергей — боевик, надеюсь помнишь. Лиза, внешность ангела, но уголовный кодекс по ней плачет. Флеша — хакера, ты знаешь. А Татьяна наш медик. Тебе, Шуберт теперь долго с ними придётся работать.
— Бывшая воровка, уголовник, мошенник, хакер и псих. А ещё и убийцу сюда пригласил. Три четверти предотвращенных терактов, работа группы, причём три последних за текущие полгода. Нам не хватает средств. Но, зачем нам этот специалист, который облажался при операции «Беркут»? Слухач убивший ошибкой развед-группу. Заслушался Шуберта и спутал звук пуговицы со звуком кнопки на телефоне.
— Уже не тот.
— Вы хотите его привлечь к операциии? Он не готов к боевой операции. Он не стабилен.
— А я не могу ждать, решается судьба группы, а у него дар. Есть такая китайская мудрость: «И одно рисовое зернышко склоняет чашу весов». Запомни, кстати.
— Это не дар, это болезнь. Слышать во время обеда, как выше этажом кто-то сходил посрать и не спустил за собой.
— Знай! Знай, знай козла своего! Зверь идёт, зверь наступает! Горе тебе, Уиллард Милл. Зверь грядёт по ваши души, зверь идёт за всеми нами. Зверь многие обличия принимает.
— Слушай, а этот шизик орущий про зверя, что с ним? Почему ты его не штрафовал за нарушения?
— Рей, он тупой, что твой валенок. Однажды я попробовал оштрафовать его. Ты можешь невзлюбить то, что использует вместо денег... Он расплачивается го...
— Ну... О, нет!
— «Неупокоеные души предаём мы заключению в могилы проклятые». На кой хрен, всё здесь блин, стихотворное.
— Стэн! Помоги, она сожжёт меня заживо.
— Двадцать восемь лет. Я проработал шерифом двадцать восемь лет, и меня ни разу не привязывали к столбу. А ты здесь ровно неделю...
— Стэн! Берегись, сзади!
— Гос-с-спади, баба! Тебе говорили, что ты похожа на пожёванную сраку? Ай! Я ненавижу эту работу.
Здесь сильно штормит. Боимся, как бы не потонуть. Приятель наш по болезни уволился. Шлю тебе с ним, Анюта, живой привет. Будь с ним ласкова. За добрые слова одень, обуй, накорми.
Всех девочек с детства пугают цифрой 30. До тридцати мы должны успеть родить, успеть выйти замуж или успеть хотя бы забеременеть. Такое ощущение, что 30 — это женский deadline. По-любому найдётся та, которая начнёт шарашить в последнюю ночь.
Как сладить с глупостью глупца?
Ему впопад не скажешь слова;
Другого проще он с лица,
Но мудреней в житье другого.
Он всем превратно поражен,
И всё навыворот он видит:
И бестолково любит он,
И бестолково ненавидит.
Cлайд с цитатой