— Месье Вольфони? Мороженое и газировка?
— Да.
— Жосс Бомон. Шпионаж и драки.
— Что здесь происходит?
— Нджала мертв. Розен мертв. Моя судьба сейчас решается.
— Отвезти тебя в Париж?
— Нет. На вашем месте я бы не стоял так близко ко мне — на линии огня.
Человек приходит и уходит у вас под носом! Конечно, вы ждали беглого офицера, а увидели шайку пьяных бродяг — ничего общего!
— Я научил его не вступать в контакт, работать на выжженной земле. Он играет белыми.
— Что?
— Это как в шахматах, белые всегда начинают игру — он будет нападать первым. Всегда на шаг впереди. Он будет постоянно импровизировать, ходить вокруг нас кругами, он сведет нас с ума.
— Я не хотел бить твою жену, меня Розен попросил. [Жосс бъет Фаржа]
— Я тоже тебя не хотел бить. Жена попросила.
— Зачем он отправил эту телеграмму?
— Зачем? Посмотрите на нас внимательно, господин министр, это наша первая бессонная ночь, а сколько их будет еще!..
— Ах, милый Сальваторе. Он здесь, в шкафу, под галстуками.
— В шкафу!?
— Точнее будет сказать в гардеробной. Это же номер люкс. Надеюсь он не слишком помялся, некогда было повесить его на плечики.
— Та история уже потеряла всякий смысл. За эти два года все кардинально изменилось. Изменилась политика, изменились обстоятельства.
— И я изменился, все поменялось. Кроме Нджала и секретной службы. И если убийство Нджала вчера считалось делом чести, то все также обстоит и сейчас.
— Может, и тогда это убийство было не надо?
— А вы меня убеждали, что надо!
— Почему ты такой упрямый? Я не пойму, на кого ты больше злишься, на Нджала или на секретную службу?
— Угадай.
Они убили солдатика Жослена Бомона. Заманили меня в ловушку. Сколько же всего мне нужно было внушить, прежде чем отправить на задание. Прежде, чем я положил к себе в сумку винтовку с оптическим прицелом. К примеру, что Нджала негодяй, что убить его дело чести. В то время я верил в эти идеалы, в честь, в то, что жить нужно с высоко поднятой головой. Я смотрел на мир сквозь розовые очки. Я их ненавижу.