грустные цитаты

Чудовищный выбор. Но мне кажется, точный, хотя и суровый, ответ дал Василий Розанов. Когда мать чистая, в порядке, здоровая — её легко любить. Пьяную, грязную, избитую — очень трудно. И Россию так же. Но именно в сложное время, когда «раздрызг», расшатанность, непонятность, надо любить больше, отдавать все силы и время. Но мне кажется, что сегодня мы не в том состоянии растерзанности, в каком были в 90-е. Всё-таки есть позитивные перемены. Мой король Беранже говорит: «Заметила ли ты, что просыпаешься каждый день? Какое счастье просыпаться ежедневно! Мы же этого не замечаем. Ты дышишь и никогда не задумаешься. Всегда помни об этом».

И на самом деле, тот, кто видел в нищете только мужчину, ничего не видел, — надо видеть в нищете женщину; тот, кто видел в нищете только женщину, ничего не видел, — надо видеть в нищете ребенка.

Дойдя до последней крайности, мужчина, уже не разбираясь, хватается за самые крайние средства. Горе беззащитным существам, его окружающим! У него нет более ни работы, ни заработка, ни хлеба, ни топлива, ни бодрости, ни доброй воли; он сразу лишается всего. Вовне как бы гаснет дневной свет, внутри — светоч нравственный.

Лежала, думала

Прошлой ночью,

Как найти душе моей дом,

Там, где воды неиссякаемый источник,

А хлеб — не камень, покрытый льдом.

В голове моей мысль стрельнула прямо в точку,

И я не верю, что ошибаюсь.

Ведь никто,

Совсем никто

Не выстоит здесь в одиночку.

Один, совсем один,

Никто, совсем никто

Не выстоит здесь в одиночку.

Здесь миллионеров узкий круг.

У них есть деньги, что лежат, как вечный груз.

Их жены будто духи бегают вокруг,

А дети напевают блюз.

У них дорогие врачи,

Что лечат сердец их каменную оболочку.

Ведь никто,

Совсем никто

Не выстоит здесь в одиночку.

Один, совсем один,

Никто, совсем никто

Не выстоит здесь в одиночку.

Как говорится книжка интереснее, когда ее конец ты не знаешь

И вы продолжаете жить, как ни в чём не бывало? У вас поразительная сила духа. Это заслуживает уважения. Но неужели вы считаете, что во всём мире найдётся хотя бы один человек, который полюбит вас настоящего и всё то, что твориться у вас внутри? Вы правда верите, что кто-то выберет вас? Наглости вам не занимать. Только знайте, что мир не будет к вам настолько благосклонен. Вы о себе очень высокого мнения... Поэтому я и сказала, что лучше вам было бы умереть.

Всю свою жизнь я куда-то бежал... или бежал от чего-то... Без всякой причины.

Тот человек... Мой брат. Я сказал, что не умру, пока не убью его, но я... умер.

Когда вся твоя жизнь — игра, ты поневоле теряешь связь с реальностью.

Я уже признавалась, что война была самым сильным впечатлением в моей жизни. Не для меня одной, для всех. О войне много писали, говорили, ставились фильмы, спектакли, балеты. Она как бы всё ещё оставалась нормой, мерой вещей. Сотни, тысячи могил в лесах, у дороги, посреди городов и деревень, напоминали, напоминали о ней. Воздвигались новые памятники, монументы, насыпались скифские курганы Славы. Постоянно поддерживалась высокая температура боли… Я думаю, что она делала нас нечувствительными, и мы никак не могли возвратиться назад, к норме. Теперь вспоминаю, как в рассказах бывших фронтовиков меня поражала одна, всё время повторяющаяся деталь, — то, как долго после войны не восстанавливалось естественное отношение к смерти — страх, недоумение перед ней. Представлялось странным, что люди так сильно плачут над телом и гробом одного человека. Подумаешь: один кто-то умер, одного кого-то не стало! Когда ещё совсем недавно они жили, спали, ели, даже любили среди десятков трупов знакомых и незнакомых людей, вспухавших на солнце, как бочки, или превращающихся под дождём и артиллерийским обстрелом в глину, в грязь, разъезженную дорогу.