воспоминания

А семья Пежо, которой удалось возвратить 10 000 долларов из суммы выкупа, получила символическую компенсацию в один франк: весьма незначительная плата за те муки и страдания, через которые вынуждены были пройти родные похищенного ребенка. Но истина состоит в том, что никакая компенсация не может окупить те испытания, которые выпадают в подобной ситуации на долю родителей, возлюбленных, друзей или родственников. Один ли франк или миллион, но они не способны стереть из памяти воспоминания об этом событии. И особенно тогда, когда, как это часто случается, похищение завершается физической смертью жертвы и психологической смертью ее семьи.

Оглядываться в прошлое очень интересно. Я хочу сказать, оглядываешься — а там полное безумие, просто чума. И, наверно, с тех пор ничего особенно не изменилось.

Чувствуется близость вечерних сумерек, среди которых уже не замечается и следов сияния утренней зари.

Смотрящим на то,

как в костра дым и чад

врезаются мотыльки.

Горячим,

горящим,

влюблённым в тебя —

запомни меня таким.

И если когда-то,

спустя десять зим,

ты встретишь меня в толпе,

найдешь меня серым, безликим, пустым,

ушедшим в чужую тень,

схвати меня крепко,

сожми воротник,

встряхни меня за плечо,

скажи, что я трус, неудачник и псих,

брани меня горячо.

Заставь меня вспомнить

ночной океан,

рассветы, ромашки, джаз.

Прижми свои губы к холодным губам,

заставь меня вспомнить нас.

Знания и обретённый опыт не смогли раскрыть её, [красоту] и тогда он обратился к фантазии и иллюзии и нашёл красоту совсем рядом — в туманных воспоминаниях о детстве и детских мечтах.

Душа человека составлена, словно мозаика, из кусочков стекла и разноцветных камушков. Тысячи оттенков, тысячи вариантов фактуры. Вряд ли повторяется хотя бы один.

И каждый камушек — другой человек. Его слова. Присутствие. Или запах травы в тот день, когда вы впервые встретились.

Каждый человек — это множество камушков. И пока человек жив, мы добавляем их, меняем местами. Составляем мозаику. Каждый раз получается по-новому...

Это пока человек жив.

После его смерти камушки больше некому тасовать. Они остаются на одном месте. Они пылятся. Они тускнеют. И волна забвения, беспамятства сдвигает их, смывает, уносит в море...

Навсегда.

Каждый день мы забываем.

Меня приветствуешь в письме; тебя приветствую в ответе;

вот так мы оба узнаём, что мы ещё на этом свете.

Его руки помнят все: прикосновения, ласку, поцелуи, но только мысли витают в беспамятстве и забвении самого важного.

Я мысленно возвращаюсь к тому разговору с Хелен на ступенях Шермерхорна о том, что каждая культура имеет собственный дух, свой аромат. Ее слова, сказанные в тот вечер, всплывают у меня в голове минимум раз в день. А говорила ли я когда-нибудь кому-нибудь такое, что в течение восьми лет ежедневно будет тревожить его?