— Все же не могут...
— Чего не могут?
— Веселиться, петь, плясать... Не бе-да! Да-да-да! И тому подобное...
— Все же не могут...
— Чего не могут?
— Веселиться, петь, плясать... Не бе-да! Да-да-да! И тому подобное...
Он продолжал все тем же речитативом перечислять животных и растения с Островов, а я сидела, слушала его декламацию и думала о том, как все это странно: вот сижу на камне у шотландского водоема, внимаю гэльской любовной песне, а на коленях у меня лежит большая мертвая рыба. А самое странное то, что все это доставляет мне неподдельную радость.
Думаем друг о друге, радуемся, что живём,
Как невидимки, трещинки на лобовом.
И если ты меня спросишь, есть ли у меня секрет,
Я скажу, что счастлив, потому что у меня есть ты.
У каждого из нас — своя гавань. Каждому даётся что-то для счастья и радости. Главное — правильно этому радоваться, правильно наслаждаться тем, что имеешь.
Эти двое выглядели настолько довольными, что светились — не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Натурально сияли как уличные фонари.
Они начали бухать еще больше — теперь не с горя, а от радости, русские это как-то различают...
Я не причиню тебе горя. Я дам тебе такую радость, рядом с которой все на земле ничтожно.