преступление

— Но что будет с ней?

— Отпустят после допроса. Расчётливый ум и холодное сердце преступлением не считаются.

— Бергман убит, — сказал Твердохлебов. — Погиб в рукопашной в немецких окопах. Дрался геройски…

— Ну тебя к чертям, Василь Степаныч, зачем мертвых-то в список включать?

— Чтобы посмертно реабилитировали.

— Думаю, нам нужно выяснить, не была ли эта попытка убийства преступлением на почве ненависти.

— Это как, в противоположность убийствам на почве большой любви?

Неизвестный выстрелил в него, потом скрылся в неизвестном направлении. Раненый благополучно умер.

Паулюс, оставаясь почти равнодушным, отвечал тёще, что Гитлер не с потолка свалился, а пришел к власти демократическим путем — через всенародное избрание.

— Ах, эта демократия! — восклицала тёща. — Все преступления прикрывает она заботою о народе. Вы только посмотрите, что сталось с Россией, когда убили царя... Нет, я была и остаюсь убежденной монархисткой.

Обычно убийца совершает двадцать ошибок. Но замечает только треть из них. В основном, это результат неосторожности. Либо неопытности. Но есть такой род ошибок, которые мы называем намеренными. Это своего рода подпись. «Самый глупый из грехов дьявола — тщеславие». Какая радость быть дьяволом, если не можешь об этом рассказать?

Не существует места преступления без улик... Никто не может уйти, не оставив за собой следов.

Будет продолжать дневник или не будет – разницы никакой. Полиция мыслей и так и так до него доберется. Он совершил – и если бы не коснулся бумаги пером, все равно совершил бы – абсолютное преступление, содержащее в себе все остальные. Мыслепреступление – вот как оно называлось. Мыслепреступление нельзя скрывать вечно. Изворачиваться какое-то время ты можешь, и даже не один год, но рано или поздно до тебя доберутся.

Бывало это всегда по ночам – арестовывали по ночам. Внезапно будят, грубая рука трясет тебя за плечи, светят в глаза, кровать окружили суровые лица. Как правило, суда не бывало, об аресте нигде не сообщалось. Люди просто исчезали, и всегда – ночью. Твое имя вынуто из списков, все упоминания о том, что ты делал, стерты, факт твоего существования отрицается и будет забыт. Ты отменен, уничтожен: как принято говорить, распылен.

Каждое преступление — это авария души, крушение морали, но в каждом случае она обрушилась потому, что была изъедена ржавчиной раньше и глубже — в сознании общества, в том, что мы на многое закрывали глаза, о главном молчали и ко всему притерпелись.

— Это принцип Локарда: он унес с собой частицу ее и оставил здесь частицу себя. Нам осталось только найти ее.