Некий книжник так выразился о человеке, к которому относился с пренебрежением:
— Его отец имел обыкновение скрывать в своей одежде всех принадлежащих ему животных.
Он намекал на вшей.
Некий книжник так выразился о человеке, к которому относился с пренебрежением:
— Его отец имел обыкновение скрывать в своей одежде всех принадлежащих ему животных.
Он намекал на вшей.
— Ты стыдишься меня, отец?
— Когда ты была младенцем, в Драконий Камень заехал торговец из Дорна. Товар у него был неважный, кроме одной деревянной куклы. Он даже сшил для нее платьице в цветах нашего дома. Без сомнения, он прослышал о твоем рождении и посчитал, что молодой отец — легкая добыча.
Как сейчас помню твою улыбку, когда я положил куклу в колыбель. Как ты прижала ее к щеке. Было уже слишком поздно, когда мы сожгли эту куклу. Мне сказали, что ты умрешь. Или, того хуже, серая хворь не будет спешить. Позволит тебе подрасти и познать мир, а потом разом его у тебя отберет. Все советовали отослать тебя в руины Валирии доживать свой короткий век с каменными людьми, пока хворь не расползлась по замку. А я послал их всех в пекло. Я созвал всех мейстеров страны. Каждого целителя, каждого лекаря. Они остановили болезнь и спасли твою жизнь. Ты не заслуживала того, чтобы оказаться на краю света среди прóклятых каменных людей. Ты принцесса Ширен из дома Баратеонов... И ты моя дочь.
Но отчего же мне так невыносимо пронзительно будет смотреть вслед этому красивому мужчине, за руку которого крепко-крепко держится пятилетняя малышка? Почему же меня охватит совершенно животная тоска, и сердце забьётся сильнее, и вспотеют ладони, и что-то оборвётся в солнечном сплетении, заставив схватиться за телефон, чуть не в панической атаке набрать номер и проговорить в трубку быстро-быстро:
– Папа, привет! Ты меня сильно-сильно любишь?
– Ну, конечно, деточка! – услышу я в ответ.
«Пусть это слышит каждая девочка. Пять ей, сорок четыре или семьдесят. Пусть мир девочек покоится на плечах пап!» – подумаю я и тут же сама над собой рассмеюсь за это пафосное заклинание.
Моя сестра Азула всегда была его любимицей. Маг-вундеркинд... Отец ее любит. А на меня даже смотреть не желает. Говорит, я похож на мать...
Мы каждый день читаем в книжках, что Всевышний создал этот мир. Он повелевает миром, и ничто не происходит без его воли. Это верно, что я родился по воле Всевышнего, но папа подарил мне жизнь!
Пока я не узнаю человека действительно близко, оставаться свободным парнем проще, чем быть самим собой. А я папа двух дочек. Работающий папа. И мама, и папа. Я перед сном изучаю кулинарные книги и ищу пособия по воспитанию детей. Я покупаю платья и юбочки. Вязать и шить учусь. Я — мистер салфетная башка! Чтобы не захлебнуться постоянном перегрузе, я вынужден комбинировать части моей жизни, пока я её не налажу...
Этот чудесный, щедрый отец в противопоставлении сердитому и тираничному сформировал у юной Джеки некий мифологизированный образ мужчины. Знание того, что она временами может купаться в сиянии отцовской любви, сделало его жестокие выпады еще более разрушительными для Джеки.
Дилемма Джеки состояла в том, что когда ее могущественный обожаемый отец проявлял свою любовь, она чувствовала себя замечательно, но когда он был жесток, Джеки ощущала страх, отверженность, растерянность.
В браке с Марком Джеки столкнулась с той же самой моделью. Как бы она себя ни ощущала, от нее ожидалось, что она будет по-прежнему преданной и лояльной Марку точно так же, как в детстве она должна была хранить преданность и лояльность отцу, даже если он обращался с Джеки плохо.
Поведение Джеки было основано на мощных установках, суть которых состояла в следующем: ТВОИ ЧУВСТВА НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ, ДАЖЕ ЕСЛИ МУЖЧИНА ОБРАЩАЕТСЯ С ТОБОЙ ПЛОХО, ТЫ ДОЛЖНА ЛЮБИТЬ ЕГО.
Мы с «Червём» вместе учились в престижной школе в Нью-Джерси. Только мы с ним не имели средств на учёбу, но мой отец работал в этой школе в комнатке с табличкой «Сторож». Поэтому я там учился.
Если ты папа, то ты навсегда папа. Ты не можешь перестать быть папой потому, что случилось что-нибудь глупое или плохое!
Если человек видит у своего отца что-то, что он порицает, то пусть разъяснит ему, и говорит с ним без суровости, жёсткости, и плохих слов. И либо он поймёт, а если нет, то пусть оставит его, ведь отец не подобен постороннему человеку.