Мне так больно сквозь дым дышать,
Мне так страшно вставать на кон,
Я хочу убежать из дней бесконечных прочь.
И когда нету сил кричать, вспоминая свой странный сон
И фарфоровый диск, увенчавший весеннюю ночь.
Мне так больно сквозь дым дышать,
Мне так страшно вставать на кон,
Я хочу убежать из дней бесконечных прочь.
И когда нету сил кричать, вспоминая свой странный сон
И фарфоровый диск, увенчавший весеннюю ночь.
Огромный звёздный зонт раскрыт над миром сонным,
Сверкает россыпью жемчужною река,
Есть только я и ты под небом невесомым,
Как жаль, что ночь необратимо коротка.
Ночью моим мыслями, мечтам и надеждам не существует пределов. Нет пределов для радости. И для боли тоже.
Мы с Гасом ранние пташки. Не могу сказать, что мне это так сильно нравится. Если б мог, лучше бы поспал, но по ночам в голове у меня звучат голоса, да и как уснешь, когда внутри копошится мерзкая, пожирающая тебя тварь. Ночь — время приступов беспокойства. Я бы предпочел, чтобы день длился все двадцать четыре часа.
Мерцают звёздные шары,
Отара чёрная с горы
В долину плодную стекает,
И кто-то прутиком стегает
Ягнят ленивых и овец.
Уходят прочь певец и чтец,
Щеколду сторож задвигает
В эстраде, в опере. Конец
Отрезка. Ни толпы, ни треска.
Темно. Задвинута железка.
А я, как в детстве, жду довеска
С небес, где виден продавец
И золотая хлеборезка.
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет «она»
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
Ночное небо так над городом забылось,
Что сердце с жизнью в такт от нежности забилось.
Жизнь город делает живым и что ни час
Высвечивает тьму не утомляя глаз.
Прельщают небеса свет улиц и витрины,
Здесь дух и смертная материя едины.
Любовь есть вечный дух и наша с миром связь,
И умирает, до конца не воплотясь.
Ночь по коже, ночь под кожей.
Слабость наших тел маня.
Гордость слепнет,
страсть ответит....
На мгновение...