Смерть

Не делать ничего — еще больший риск.

Люди замечают краски дня только при его рождении и угасании, но я отчётливо вижу, что всякий день с каждой проходящей секундой протекает сквозь мириады оттенков и интонаций.

Единственный час может состоять из тысяч разных красок.

— Ты нарушаешь все законы Вселенной!

— Этой Вселенной.

— Любой Вселенной!

Люди зря ищут демонов под землёй, а светлых духов в небе. Все они обитают в человеческой душе.

— ЧИТАЙ.

Сирил близоруко прищурился, всматриваясь в надпись «Ку-ка-ре-ку», выполненную жирным готическим шрифтом. Где-то в крошечном курином мозгу зародилась отчетливая и жуткая мысль, что он просто обязан научиться читать.

Чем яростнее ты сражаешься за каждый миг, тем живее становишься.

И тут, собственно, появляюсь я.

Когда она появилась, с ее ладоней еще не сошли снежные укусы, а с пальцев — кровавый иней. Все в ней было какое-то недокормленное. Проволочные ножки. Руки как вешалки. На улыбку она была не скора, но если та все же появлялась, была заморенная. Волосы у нее были сорта довольно близкого к немецкому белокурому, а вот глаза — довольно опасные. Темно-карие. В те времена в Германии мало кто хотел бы иметь карие глаза. Может, они достались Лизель от отца, но знать наверное она не могла, ведь отца Лизель не помнила. Об отце она хорошо помнила только одно. Ярлык, которого не могла понять.

Спокойней, Билл, а то твой преждевременный инфаркт испортит мне отпуск.