Людвиг ван Нормайенн

— Говорю тебе, с ним что-то не так. Он выглядит уж слишком задумчивым.

— Ты превзошел сам себя, подозревая человека в том, что он умеет думать.

Ни одна душа не появляется без причины. Темных держат в нашем мире грехи и жажда смерти, светлых — совесть или желание что-то исправить и кому-то помочь.

Право, мне даже совестно, что мой народ умеет причинять другим неприятности даже после смерти.

— Я не настолько смел, чтобы отважиться лезть к Дымящемуся ручью.

— Ну да. Ты способен только дать копытом по ребрам спящему.

— Просто твое унылое чувство юмора не может оценить все изящество моей невинной шутки.

Ее горячая кожа обжигала ничуть не меньше, чем ее яд, пусть это был совсем иной огонь.

— Удивлен, что ты знаешь такие слова, как «пожалуйста».

— Я еще и спасибо знаю. Вот только не считаю нужным пользоваться вашими человеческими заморочками.

— Не знал, что он балуется колдовством.

— Прилично говорить, что он занимается алхимией, астрологией и математикой.

Празднование ничем не отличалось от обычных балов и пиров. Никаких пляшущих на столах обнаженных красоток, прыжков через пламя, нечеловеческих воплей, запаха серы или что там еще должно быть на приличном ведьмовском шабаше?

До него дошло, что я не в настроении, поэтому он перебросил свой ораторский пыл на Геру, взывая к её совести. Крайне неудачный способ убедить ведьму чего-то не делать.

— Кстати говоря, ведьмы — страшные и злые бабки. Ты не такая. Предпочитаю называть тебя колдуньей.

— Как черта ни назови, святым он не станет.