Людвиг ван Нормайенн

Кайзервальд — проклятый лес, который обходят стороной все разумные люди. И почему я не удивлен, что для праздника колдуны найдут самое неприятное из всех возможных мест? Это лучший выбор для того, чтобы провести ночь, когда веселится вся нечистая сила.

Разумно было бы спросить, что случилось, у первого же встречного, но по своему опыту я знаю — требуется опросить как минимум десять человек, чтобы хоть один из них рассказал хотя бы половину истины, а не сказки и досужие домыслы.

Страх притягивает темные души. Они безумеют от его едкой вони и приходят к живым лишь для того, чтобы сделать их мертвыми.

Повсюду царили смерть, отчаяние и страх. Люди уже не сражались за свои жизни. Они просто ждали решения высших сил, кому из них жить, а кому умереть. Эта овечья покорность, отупляющая сознание, была не менее страшна, чем сама болезнь.

— Ты несколько изменился за те четыре года, что мы не виделись.

— В чем же?

— У тебя появились весомые аргументы в спорах.

Я не люблю молчать, когда болваны пытаются управлять моей жизнью.

Она была похожа на кровавый буран, что иногда несется по пустым дорогам. Прилетела и исчезла, оставив после себя одни лишь воспоминания.

Проповедник — моя головная боль. Как и она, он любит появляться неожиданно.

— Пугало не так плохо, как ты думаешь.

— Возможно, мы говорим о разных Пугалах? Я о том, что похоже на оживший кошмар. Такое, знаешь ли, молчаливое, с изогнутым ножом для кровавой жатвы, порубившее в Вионе несколько человек.

Мораль у старины Проповедника такая же гибкая, как фаледская сталь. Гнется туда, куда прикажут.