— Прощай, чистая и святая настоятельница.
— Прощай, кровожадный язычник.
— Прощай, чистая и святая настоятельница.
— Прощай, кровожадный язычник.
— Мне нет места. Я не супруг, не Утред Кокэмский, не Утред Беббанбургский, не Утред Рагнарсон. Я даже не преступник.
— Я бы сказала, что ты каждый из этих людей. Преступник точно, правилам ты не подчиняешься. Ты следуешь за тем, во что веришь и это неплохо.
— Хильда? Ты была мне милее с мечом.
— Мой меч стал мне слишком тяжелым.
— Ты и этим можешь кого-нибудь убить.
— Ты ни разу не взглянул мне в глаза.
— Мне стыдно за то, кем я стал.
— Ты Утред, сын Утреда, лорд Беббанбурга. Пора тебе это вспомнить.
Если вы пьете, чтобы забыть Изольду, это не во благо. Воспоминания о ней нужно беречь, а не оставлять в эле и меж грудей.
— Куда ты?
— Мне нужна темнота.
— Для чего ей темнота?
— Чтобы видеть.
— Мы скачем до Нортумбрии или до следующей таверны?
— И что мне делать в Нортумбрии с двумя спутниками — монашкой и засранцем?
— Верным засранцем, милорд!
— Я всегда хотела спросить о янтаре в вашем мече — это украшение или что-то большее?
— Он был дан мне при рождении отцом, чтобы напоминать, кто я.
— Кто вы такой, милорд, определяют ваши поступки. И ваши поступки принесли вам славу. Но слава не щит.
— Тебе не помешает помнить, что я король!
— Король чего? Оглядитесь!
— Он наш король!
— Как и все прочие королевства, Уэссекс пал. Теперь он Альфред — простой смертный. Король ничего.
Если стараться оживить прошлое, то в конце концов оно предстает в искаженном виде.