Наум Моисеевич Коржавин

Вот говорят: любовь — мечты и розы

И жизни цвет, и трели соловья.

Моя любовь была сугубой прозой,

Бедней, чем остальная жизнь моя.

Но не всегда... О, нет! Какого чёрта!

Я тоже был наивным, молодым.

Влюблялся в женщин, радостных и гордых,

И как себе не верил, — верил им.

Но жизнь стесняет рамками своими,

Боится жить без рамок человек.

И уходили все они — с другими.

Чтоб не светясь дожить свой скромный век.

Они, наверно, не могли иначе.

Для многих жизнь не взлёт, а ремесло.

Я не виню их вовсе. И не плачу.

Мне не обидно. — Просто тяжело.

Я не сдавался. Начинал сначала.

Но каждый раз проигрывал свой бой.

И, наконец, любовь моя увяла,

И притворилась грубой и слепой.

Всё испытал я — ливни и морозы.

И жизнь прошла в страстях, в борьбе, в огне.

Одна любовь была обидной прозой -

Совсем другой любви хотелось мне.

... Столетье промчалось. И снова,

Как в тот незапамятный год -

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет.

Ей жить бы хотелось иначе,

Носить драгоценный наряд...

Но кони — всё скачут и скачут.

А избы — горят и горят.

Наивность!

Хватит умиленья!

Она совсем не благодать.

Наивность может быть от лени,

От нежеланья понимать.

От равнодушия к потерям.

К любви... А это тоже лень.

Куда спокойней раз поверить,

Чем жить и мыслить каждый день.

Так бойтесь тех, в ком дух железный,

Кто преградил сомненьям путь.

В чьем сердце страх увидеть бездну

Сильней, чем страх в нее шагнуть.

Таким ничто печальный опыт.

Их лозунг — «вера, как гранит!»

Такой весь мир в крови утопит,

Но только цельность сохранит.

Он духом нищ, но в нем — идея,

Высокий долг вести вперед.

Ведет!

Не может... Не умеет...

Куда — не знает... Но ведёт.

Он даже сам не различает,

Где в нем корысть, а где — любовь.

Пусть так.

Но это не смягчает.

От дурачеств, от ума ли

Жили мы с тобой, смеясь,

И любовью не назвали

Кратковременную связь,

Приписав блаженство это

В трудный год после войны

Морю солнечного света

И влиянию весны...

Видать, была любовью

Ты всё ж в моей судьбе.

Душой, губами, кровью

Тянулся я к тебе.

И жизнь внезапно цену

Иную обрела.

И всё твоя измена

Под корень подсекла.

Что ж… Пусть… Живу теперь я

Неплохо. Ничего.

Не верю в счастье. Верю,

Что можно без него.

И жизнь на сон похожа,

И с каждым днем я злей.

И ты, наверно, тоже

Живешь не веселей.

Безверье и усталость

В душе, в судьбе, в крови…

Приходит рано старость

К живущим без любви.

Видать, была любовью

Ты всё ж в моей судьбе.

Душой, губами, кровью

Тянулся я к тебе.

И жизнь внезапно цену

Иную обрела.

И всё твоя измена

Под корень подсекла.

Что ж… Пусть… Живу теперь я

Неплохо. Ничего.

Не верю в счастье. Верю,

Что можно без него.

И жизнь на сон похожа,

И с каждым днем я злей.

И ты, наверно, тоже

Живешь не веселей.

Безверье и усталость

В душе, в судьбе, в крови…

Приходит рано старость

К живущим без любви.

Когда устаю, — начинаю жалеть я

О том, что рожден и живу в лихолетье,

Что годы растрачены на постиженье

Того, что должно быть понятно с рожденья.

А если б со мной не случилось такое,

Я смог бы, наверно, постигнуть другое, -

Что более вечно и более ценно,

Что скрыто от глаз, но всегда несомненно.

Каждый момент есть момент современности и момент вечности. Задача художника открыть в современности этот момент вечности.

Мы сегодня поём тебе славу.

И, наверно, поём неспроста, -

Зачинатель мощной державы,

Князь Московский — Иван Калита.

Был ты видом — довольно противен.

Сердцем — подл.

Но — не в этом суть:

Исторически прогрессивен

Оказался твой жизненный путь.

Ненависть к пошлости — это тоже пошлость, нельзя ненавидеть обездоленных. Не надо просто быть пошлым самому, а ненависть к пошлости — очень у многих подогревает тщеславие и уважение к себе.