Харуки Мураками

Любая пустота обязательно чем-нибудь заполняется.

— Не думаю, что ваша жена любила такого человека, — лаконично сказала Мисаки. — Поэтому и спала.

— У женщин такое бывает, — добавила она.

Кафуку не нашёл, что сказать, и промолчал.

— Это, Кафуку-сан, недуг. Тут уж думай не думай — всё без толку. И то, что нас бросил отец, и то, что меня мучила мать, — всё это от недуга. А ломать над этим голову — дело пустое. Как-то исхитриться, пережить, осознать — и просто жить дальше.

Кто-то сказал: «Лучше вовсе не объяснять того, что можно объяснить с помощью одной-единственной книги».

Умирать не страшно. Страшно, когда выпадаешь из реальности. Или когда реальность выбрасывает тебя.

«Говорить откровенно» еще не означает «говорить правду». Откровенность и Правда — все равно что нос и корма судна, выплывающего из тумана. Вначале появляется откровенность, и лишь в последнюю очередь глазам открывается Правда. Временной интервал между этими двумя моментами прямо пропорционален размерам судна. Большому всплыть сложнее. Иногда это получается уже после того, как закончилась жизнь наблюдающего.

Пускай за окном орут птицы, пускай весь мир садится в электрички и едет на работу, пусть где-то извергаются гигантские вулканы, а израильские коммандос ровняют с землей очередную палестинскую деревню, — я буду спать как покойник.

Да мы с тобой, братец, теперь скованы этой цепью до конца жизни. Один потонет — другому конец.

Среди тех, кто собирает долги, приятных людей не бывает.

Я лежу на гостиничной кровати, и время... совсем как взятый напрокат костюм... я никак не могу к нему приспособиться. Тупой топор раз за разом ударяет по канату, что у меня под ногами. Стоит ему оборваться, и обратного пути уже не будет. И от этого становится тревожно.

Кстати, вы знаете, что такое спутник по-русски? По-английски «travelling companion», «тот, кто сопровождает в пути, попутчик». Какое странное совпадение, если вдуматься. Непонятно только, почему русские выбрали для своего космического корабля такое необычное название? Ведь это всего лишь несчастный кусочек металла, все крутится, крутится себе один-одинешенек вокруг Земли — и больше ничего...