Хотите убить человека — не убивайте его. Убейте его семью.
Научили евреев убивать...
Хотите убить человека — не убивайте его. Убейте его семью.
Технологии убивать себе подобных совершенствуется постоянно. Давайте, люди, убивайте, убивайте же друг друга ещё более изысканней и современней.
И так до скончания века — убийство будет порождать убийство, и всё во имя права и чести и мира, пока боги не устанут от крови и не создадут породу людей, которые научатся наконец понимать друг друга.
Если за убийство родичей проклинают, что тогда делать отцу, когда один его сын убивает другого?
Нет, я не над схваткой, я принимаю сторону Украины. Мне не нравится, что она воюет, но я не знаю, как можно из этого выйти — в тех стандартах, в которых живёт человечество: «Надо защищать свою территорию, надо бороться!». Но никакая территория не стоит того, чтобы за неё убивать, даже если эту территорию называют родиной. Человечество очень любит воевать, оно усматривает в этом героизм, тех, кто не хочет воевать, оно осуждает. Но таких, к сожалению, очень мало. Мало пацифистов. Кому-то всё равно, а кому-то кажется — ну, а как иначе. Многие просто не верят, что мир без войны возможен. Зачем трепыхаться, если ничего не изменишь.
Это ужасно! Не те страдания и гибель живых существ, но то, как человек без нужды подавляет в себе высшее духовное начало, чувство сострадания и жалости по отношению к подобным ему живым существам, — и, попирая собственные чувства, становится жестоким. А ведь как крепка в сердце человеческом эта заповедь — не убивать живое!
— Отличная речь, начальник. Забегая вперёд, это ведь ты мистер Самая-Большая-Шишка в Идаволле? Спасение, свет... Не слишком ли ты буквально относишься ко всей этой философии, а? Но, на мой взгляд, это всё просто словесный понос. Историю пишут знаменитые тираны, вроде тебя... Или лучше сказать — знаменитые кровожадные мясники.
— Ты, должно быть, Лука, тот самый невероятный журналист. Должен сказать, я впечатлён, как далеко ты зашёл, паренёк. Каков отец, таков и сын.
— Что?
— Лука, Лука, Лука... Твой отец не был согласен с моими убеждениями. Нет ничего плохого в расследовании, но когда поползли гнусные слухи, я был обязан проследить, чтобы они прекратились. И, за подтверждение того, что моя давным-давно потерянная Цереза покоится на дне некоего озера, я исполнил его последнее желание и принял его окончательную отставку.
— Ублюдок!
— Ты мне не нужен. Однако, будучи благородным человеком... я позволю тебе умереть, также как и твой отец.