Люпен III (Lupin the 3rd)

— Быстрее, бросай всё суетное! Дай воле чувствам и взгляни на меня! Ведь кража, это не только вульгарное преступление, это сладкий манящий порок, смесь тайны и запрета, азартства и неясного ужаса как доказал Хитклифф в «Грозовом перевале» — живёшь лишь тогда, когда постоянно что-то крадёшь, тюрьма сексуальности откуда нет выхода.

— Есть ли всему оправдание?

— Не знаю. Кто является рабом? Кто будет хозяином? Смотрит ли бог за нами или ему давно всё равно? Только кража освобождает душу от страданий, оставляя сладкие иллюзии. Не говори убегай, остановись, спрячься, если поймаешь — накажи. Впрочем, лучше убей или же спаси, но у тебя мальчик мне больше нечего взять, ты пуст изнутри подобно мне самой. Потому смотри на меня сколько хочешь, а потом брось всё, забудь обо всём и слушай только стук сердца и смотри.

0.00

Другие цитаты по теме

Во веки веков не отнимут свободы

У горных вершин и стремительных рек,

Свободны Арагвы и Терека воды,

Свободен Дарьял и могучий Казбек.

И облако в небе не знает границы,

В горах о свободе не грезят орлы,

Туман без приказа в ущельях клубится,

И молния бьёт без приказа из мглы.

Облик ее был так хрупок и безупречен, так нежен и кроток, так чист и прекрасен, что казалось, земля – не её стихия, а грубые земные существа – неподходящие для неё спутники.

И там, где хребет Алатау

Особенно тонок,

Выпирая наружу

Белой костью снегов,

Встречает гостей тишиною ребенок

С янтарными пятнами вместо зрачков.

Для них она Богиня всего женственного, всего самого недоступного, всего самого порочного.

Одним моим детям нравится воровать, другие вообще не задумываются, хорошо это или плохо, а есть и такие, которые воруют противно своей воле, ибо понимают, что у них просто нет другого выбора. Но на моей памяти еще никто – никто, повторяю, – не был настолько охоч до воровства. Если Ламора будет валяться с располосованным горлом и лекарь попытается зашить рану, этот маленький поганец украдет у него иголку с ниткой и сдохнет, радостно хихикая. Он… слишком много крадет.

— Слишком много крадет, – задумчиво повторил Безглазый священник. – Уж чего-чего, а такой жалобы я никак не ожидал услышать от человека, который живет обучением детей воровству.

Мне не спится. На Неве смятенье,

Медь волны и рваная заря.

Мне не спится — это наводненье,

Это грохот пушек, вой завода

И такая, как тогда, погода:

Двадцать пятый вечер октября.

Знаю, завтра толпы и знамена,

Ровный марш, взметающий сердца,

В песне — за колонною колонна...

Гордый день! Но, глядя в очи году,

Я хочу октябрьскую погоду

Провести сквозь песню до конца!

Мужчина встал. Из кулака его выскользнуло узкое белое лезвие. Тотчас же капитан почувствовал себя большим и мягким. Пропали разом запахи и краски. Погасли все огни. Ощущения жизни, смерти, конца, распада сузились до предела. Они разместились на груди под тонкой сорочкой. Слились в ослепительно белую полоску ножа.

«Мертвые поэты» стремились постичь тайны жизни! «Высосать весь её костный мозг!» Эту фразу Торо мы провозглашали вначале каждой встречи. По вечерам мы собирались в индейской пещере и читали по очереди из Торо, Уитмена, Шелли, из романтиков, а кое-кто даже читал свои стихи. И в этот волшебный миг поэзия действовала на нас магически. Мы были романтиками! Мы с упоением читали стихи, поэзия капала с наших языков как нектар.

Мое новое, ты у меня в крови, я у тебя в долгу:

Превозмогая страхи, я все смогу,

Холодным сердцем, легкими на снегу -

Пусть нам обоим будет чему учиться.

Камни — другому берегу — я их больше не берегу,

Никаких обещаний друг другу, апрелю и четвергу -

Просто будь лучшим, что может сегодня со мной случиться!

Разлуки нет, пока в неё не веришь;

мы снова, как вчера, с тобой одни:

тогда любви мы отворили двери,

сегодня вновь распахнуты они...