— Мои швы тоже оставляют желать лучшего, так что..
— Ничего. Всё нормально. Всё равно открытые купальники мне никогда не шли.
— Я не могу поверить, что ты сделала такое. Одно дело — оставаться в сознании во время собственной операции, но проводить её моими неуклюжими руками совсем другое. Ты невероятно смелая. Я ещё не видел, чтобы кто-то настолько превозмогал боль.
— Тяжёлую часть сделал ты.
— Едва ли.
— Нянчишься со мной, Джулиан.
— Да. Ты права.
— Кейтлин, я люблю тебя.
— Я не люблю тебя, Джулиан. И никогда не любила. Я никого из вас не любила.
Пока тело его двигалось в отработанном неутомимом ритме, он снова и снова касался своей памяти острым ножом боли и бессилия, делая тончайшие срезы, обнажая забытые пласты, рассматривая ушедшее время, ища крупицы ответов на безнадежные вопросы…
— Ты бы умер, если бы твои легкие не восстанавливались так быстро.
— Грудь болит, как в тот день, когда я попробовал сигарету. Да, я был рисковым подростком.
Влачил я, сам не зная почему,
Жизнь, словно взятую взаймы из книги,
В которую вникал, но смысл понять не мог,
Меж тем как суть её таилась между строк.
Так долго я плутал в любви, в печали,
Боролся с тенью, тратил силы зря
В забавах, что меня не исцеляли,
И всё мечтал, что близится заря.
Я впился взглядом в жизнь, и мне открылось,
Что часто смелость не спасает в битве,
А быстрота — в погоне; что и горе
И счастье растревожить нас бессильны;
Что истины нельзя достигнуть в споре
И что истоки наших грёз темны,
А счастье — бег времён и плеск волны!
— Ты знаешь, как в раковине рождается жемчужина?
— Нет...
— Туда, в середину, попадает песчинка. У моллюска нет рук, чтобы вытащить чужеродное тело — а песчинка раздражает; моллюску больно, и он начинает обволакивать ее своим перламутром: слой за слоем, слой за слоем... Моллюск не думает, что творит красоту — он просто жаждет избавиться от непрестанно саднящей боли.
— Вот в такие моменты я не завидую Барри Аллену...
— Интересно, как он выкрутится?..
— Нам категорически не стоит подслушивать...
— Нас это не касается... Но ведь нас касается судьба Флэша!
— И Айрис как раз выяснила, что Флэш — это Барри!
— По закону транзитивности нас касается его разговор с Айрис!
Меня не радует твоя печаль,
Раскаянье твоё не веселит.
Сочувствие обидчика едва ль
Залечит язвы жгучие обид.
Cлайд с цитатой