Клайв Стейплз Льюис. Племянник чародея

Другие цитаты по теме

Однако, отвечая да, Дигори думал о своей матери, и о своих надеждах, и об их крахе и потому все таки прибавил, глотая слезы, едва выговаривая слова:

— Пожалуйста... вы не могли бы... как-нибудь помочь моей маме?

Тут, с горя он в первый раз посмотрел не на тяжелые лапы льва..., а на лицо... и несказанно удивился. Он увидел, что львиные глаза полны сверкающих слез, таких больших, словно лев горюет о маме больше, чем он сам.

— Сын мой, сынок, я знаю. Горе у нас большое. Только у тебя и у меня есть горе в этой стране. Будем же добры друг к другу.

Аслан, помолчав, произнес глубоким и низким голосом:

— Сьюзен.

Сьюзен не ответила, но похоже было, что она плачет.

— Ты слушалась страхов, дитя, — произнес Аслан. — Подойди, дай мне дохнуть на тебя. Забудь обо всем. Стала ли ты снова храброй?

— Немножко, Аслан, — отвечала Сьюзен.

Когда вместо предателя на жертвенный стол по своей воле взойдет тот, кто невиновен, каменный стол расколется, и сама смерть отступит перед ним.

Там нет никаких событий — деревья растут, и больше ничего.

Взрослые вечно думают самое скучное.

... Те, кто причастен тайной мудрости, свободны и от мещанских правил, и от мещанских радостей. Судьба наша, мой мальчик, возвышенна и необычна. Удел наш высок, мы одиноки...

— Я надеялся, что веду род от более достойных предков. — отвечал Каспиан.

— Ты ведешь род от господина Адама и госпожи Евы, — сказал Аслан. — Это честь, способная возвысить главу беднейшего бедняка, и позор, способный пригнуть плечи величайшего императора. Будь доволен.

Касписан поклонился.

— Есть хочется, — сказал Дигори.

— Ну что ж, — сказала Стрела, жадно поедая траву. Потом подняла голову и прибавила: — Идите ешьте, не стесняйтесь. Тут всем хватит.

— Мы травы не едим, — сказал Дигори.

— М-м... м-да, — проговорила лошадь, еще не прожевав как следует. — Прямо и не жнаю, что делать. А трава какая хорошая.

Полли и Дигори растерянно взглянули друг на друга.

— Наверное, кто-нибудь накормит и нас, — сказал Дигори.

— Аслан бы накормил, — сказала лошадь, — если бы вы попросили.

— Разве он сам не знает? — спросила Полли.

— Жнает, как не жнать, — сказал Стрела (она еще не все прожевала). — Только мне кажетша, он любит, штобы его прошили.

— И Аравиту ранил ты?

— Да, я.

— Зачем же?

— Сын мой, — сказал голос, — я говорю о тебе, не о ней. Я рассказываю каждому только его историю.