— Демократия. — Я пощёлкал пальцами и вопросительно глянул на Голда. — Знакомое слово.
— Это когда несколько человек говорят остальным, что счастье будет всем, а потом счастье приходит только к ним, а всем остальным выдается кукиш, — пояснил Голд услужливо. — Как-то так.
— Ну а после этого начинайте во-о-он там копать окоп. Не халтуря, с душой.
— Окоп — это же такая ямка, в которую человек прячется, чтобы его, не дай боже, не убили? — уточнил Одессит.
— Всё-таки как разболтался народ, — посетовал кениг. — Надо, надо пару-тройку казней провести, а то сначала неповиновение, потом свобода слова, а потом чего?
— Демократия, перестройка и гласность, — хмуро предсказал я.
Так что Трифону доверия нет — случись что, на него надежды — как на газетку во время грозы: и воду пропустит, и рожу залепит.
Занимаюсь я ровно тем же, что и тринадцать лет назад. Тем, чем занимаются почти все жители старушки Земли, — изображаю, что живу и что-то делаю. На самом деле здесь уже давно никто ничего не делает, всё это — мышиная возня. Земля стала похожа на сброшенную змеиную кожу — она сухая, шуршащая и пустая внутри. Её выдоили ресурсодобывающие мегакорпорации, неразумные правительства, алчные предприниматели. Землю убили её же дети. Они опустошили её нутро, уничтожили леса и луга, вычерпали из морских глубин всё, вплоть до последних мальков. Землю колотило в предсмертных судорогах, но люди не желали этого замечать, уподобившись страусу, который суёт голову в песок и отклячивает зад.
Ну, а если выгорит дело... Ладно, шабаш, ничто так не вредит делу, как преждевременные мечты о его завершении.
Кто может выжить — выживет, — категорично заявил Голд. — Выживаемость не профессия и не куча навыков, это вторично. Выживаемость — состояние души.
— Вот это справедливо, — хитро сверкнув глазами, тоже повысил голос Одессит. — Умер ты, не умер — здесь всё по-честному, без всякого кручения бейцев. Так я пойду выполнять приказ?
— Иди, — разрешил я и, понизив голос, спросил: — Ты хоть раз автомат в руках держал?
— Ну, до пятнадцати лет я и титю женскую даже ладошкой не трогал, но когда подвернулась такая возможность, разобрался же, что к чему? — невозмутимо ответил мне Одессит.
В раннем пробуждении, особенно после того, как поздно лёг спать, есть определённая прелесть. Есть это офигенное чувство, что вроде только что глаза закрыл — опа, а уже вставать. После такого пробуждения ты ощущаешь себя Буратино — глазами хлопаешь, двигаешься рывками, в голове ветер свистит, виски деревянные и мысли коротенькие-коротенькие.
Cлайд с цитатой