Файролл. Край холодных ветров

— Всё-таки как разболтался народ, — посетовал кениг. — Надо, надо пару-тройку казней провести, а то сначала неповиновение, потом свобода слова, а потом чего?

— Демократия, перестройка и гласность, — хмуро предсказал я.

Вовремя отступить  — это не значит показать трусость,  — возразил я.  — Принять бой и умереть может почти любой. Принять бой, выбрав место для битвы и смерти, может смелый. Предусмотрительно отступить, чтобы потом дать бой и выжить,  — только умный.

Слушай да мотай на ус. Нет усов? Тогда мотай на уши, вырастут усы — перемотаешь.

— У папеньки тоже всё время шуты были. Помню, тогда в замок его друзья приехали, они вроде как сначала попили, поели, попели, а потом загрустили. И тишина такая в пиршественной зале настала, все молчат, друг на друга смотрят. И тут шут взял и про короля пошутил!

— И чего? – заинтересованно спросил кениг.

— Да ничего, – снова положил голову на руки Гунтер. – Все очень смеялись, а труп шута закопали во рву, за замком.

Всё как всегда. Невозможно из букв «о», «п», «ж» и «а» сложить слово «победа».

Всё как всегда. Невозможно из букв «о», «п», «ж» и «а» сложить слово «победа».

Элина булькнула и стала похожа на крабика, больного базедовой болезнью. Сама бледная, глазки выпучились, и вроде даже как и не дышит.

Занятость мужчины одной женщиной всегда определяется исключительно настойчивостью и хитроумием другой женщины.

Ой, да ладно, что ты из него мальчика-колокольчика из города Динь-Динь делаешь...