— Прости меня, Уолт.
— Это не твоя вина. Какие раны ты нанесла, чтобы извиняться, конкретно?
— Конкретно? Которые до сих пор болят.
— Половину из них я нанес себе сам.
— Что случилось с твоими руками? Дай взглянуть. Какие раны...
— Тони пытался их вылечить.
— Что с тобой сделали?!
— Знаешь... Думаю, я сам виноват. Не послушал друзей.
Тед оснований винить себя не видел, поскольку винить себя у его поколения считалось дурным вкусом и последним делом.
Нужно зализывать раны друг друга. Но если бесконечно зализывать незаживающие раны, то от языка ничего не останется.
Он искупил свою вину, но я всегда думаю, насколько же лучше не иметь вины, которую следует искупить.
Эта леди, казалось, поставила передо мной зеркало, в котором отразилось мое собственное стремление постоянно заметать следы и быть готовым объяснить любой свой поступок любому, кто может задать вопрос. Я не раз обнаруживал, что составляю в уме подробные объяснения относительно каких-то незначительных промахов, — задев шинами за бордюр во время парковки, слишком сухо ответив на телефонный звонок, — как будто от меня требовали объяснений. Когда я работал с Дженнифер, я снова и снова поражался тому, как постоянная озабоченность своей виной создает такой поток самокритики, что он ослабляет — почти до катастрофического уровня — структуру человеческой жизни.
Не стоит принимать решение в состоянии душевного разлада. Время лечит самые страшные раны.
C'est pas ma faute,
Et quand je donne ma langue au chat,
Je vois les autres,
Tout prets a se jeter sur moi.
C'est pas ma faute a moi,
Si j entends tout autour de moi:
Hello, helli, t'es A.
Moi Lolita...
Роскошь продолжительного общения двух людей состоит в возможности уже после того, как зарубцевались раны, бесконечно долго выяснять некоторые обстоятельства прошлого, имеющие первостепенное значение, но не до конца понятные.
Cлайд с цитатой