Погас последний луч, пора заснуть зефиру.
Прекрасный день вот-вот умрёт.
Присев на эшафот, настраиваю лиру.
Наверно, скоро мой черёд.
Что ж, я пожил своё. Свобода побуждений,
Мужская честь и прямота,
Святые образцы ушедших поколений,
Блаженства робкая мечта,
Фемиды грозный лик над кровью преступленья,
Высокой жалости урок,
Деянья старины, не знающие тленья,
Горячность дружественных строк -
Их в мире больше нет! На что мне жить на свете,
Где верховодят ложь и страх?
— Твоя война закончена.
— Когда мы вместе сражались, это было как в старые времена. Но, думаю, мы оба знали, что всё закончится вот так.
— Ты помнишь ту ночь? Когда ты сказал мне, что Лоис беременна?
— Ты знал. Я даже не успел открыть рот.
— Это хорошее воспоминание.
— Из другой жизни.
— Я скучаю по тем, кем мы были.
— Я тоже.
Она дала буре поцелуй, и буря сломала цветок у самого корня. Много взято, но зато слишком дорого и заплачено.
Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо.
Вперёд продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов.
Средь нас был юный барабанщик,
В атаках он шёл впереди
С весёлым другом барабаном,
С огнём большевистским в груди.
Однажды ночью на привале
Он песню веселую пел,
Но, пулей вражеской сражённый,
Пропеть до конца не успел.
С улыбкой юный барабанщик
На землю сырую упал...
И смолк наш юный барабанщик,
Его барабан замолчал...
Не думаю, что существуют еще народы, которые пережили бы больше страданий, чем евреи. Евреев избирают объектом ненависти и клеветы при каждом удобном случае.
В эти мгновения Кон воспринимает свою аллергию к этому миру, свое отчуждение от него — как недостаток. С детства он знает за собой это болезненное неумение вживаться в привычное окружение...
Все страны мира испортили свою красоту фабриками и фабричными городами, каждый из которых — словно ад на земле… это образ разума, наделенного властью.
Выходишь из утробы, проживаешь лет семьдесят, а потом умираешь, истлеваешь. И в каждой частице жизни, не искупленной никакой конечной целью, присутствие уныния и запустения, которые не выразишь, но чувствуешь физически ноющим сердцем. Жизнь, если она действительно кончается могилой, ужасна и чудовищна. Не стоит тут наводить туман. Представь реальность жизни, представь эту реальность в подробностях, а потом скажи себе, что нет ни смысла, ни цели, ни назначения кроме могилы. Ведь только глупцы, ну, и какие-нибудь уникальные счастливчики смогут прямо, бестрепетно взглянуть на это, разве не так?
Другие уводят любимых, -
Я с завистью вслед не гляжу.
Одна на скамье подсудимых
Я скоро полвека сижу.
И в тех пререканьях важных,
Как в цепких объятиях сна,
Все три поколенья присяжных
Решили: виновна она.
Я глохну от зычных проклятий,
Я ватник сносила дотла.
Неужто я всех виноватей
На этой планете была?
Cлайд с цитатой