Андре Моруа

Другие цитаты по теме

Мы действительно, словно один человек, павший перед временем. Я похожа на неё. Всегда была. Когда ругалась, дралась и выбивала дурь из подушек. Когда связалась с компанией, которая ради забавы баловалась наркотиками. Когда сделала первую затяжку и словила кайф. Когда залила виски шерстяной ковер собственной комнаты. Когда забыла, где живу и ночевала на станции метро. Когда позволила пьяни трахнуть себя, а после сломала ему нос за грубые повадки. Когда игнорировала Олли в лифте. Когда хотела, чтобы он потерялся по дороге домой. Когда сбежала после первого поцелуя. Когда миллиарды раз вваливалась к нему под градусом. Когда оставила его ради трепа с Дикарем. Когда уговаривала его не ехать сюда со мной.

Мое жилище трудно назвать домом. Это разбитое гнездо, которое все спешат покинуть.

Пожалуй, живя один, он был не более одинок, чем многие, у кого есть семья.

Она была нежеланна ему с самого начала;теперь она усугубляла его горечь. Если бы сын был единственным его ребёнком и порази его этот удар, тяжело было бы его перенести, но всё же бесконечно легче, чем теперь, когда удар мог поразить её (которую он мог, или думал, что может, потерять бесполезно) и не поразил.

Кицуне прижалась к дереву, царапая щёку. Прошептала простое слово, которым никогда ни к кому не обращалась... Слово, которое тысячи раз произносили другие дети...

«Мама...»

В детстве папа по утрам будил меня одной и той же фразой: «Жизнь — это великий рассвет». Поэтому рассвет казался мне сказкой. Но когда меня лишили отца, утреннее солнце стало обжигать как огонь. Тогда я узнала, что такое ненависть. И теперь по утрам меня приветствует она.

Над этим миром, мрачен и высок,

Поднялся лес. Средь ледяных дорог

Лишь он царит. Забились звери в норы,

А я-не в счет. Я слишком одинок.

От одиночества и пустоты

Спасенья нет. И мертвые кусты

Стоят над мертвой белизною снега.

Вокруг — поля. Безмолвны и пусты.

Мне не страшны ни звезд холодный свет,

Ни пустота безжизненных планет.

Во мне самом такие есть пустыни,

Что ничего страшнее в мире нет.

Мы сходим с ума от одиночества, если остаемся одни. А собравшись вместе, сходим с ума от того, что нас много.

Ревун заревел. И чудовище ответило. В этом крике были миллионы лет воды и тумана. В нем было столько боли и одиночества, что я содрогнулся. Чудовище кричало башне. Ревун ревел. Чудовище закричало опять. Ревун ревел. Чудовище распахнуло огромную зубастую пасть, и из нее вырвался звук, в точности повторяющий голос Ревуна. Одинокий, могучий, далекий-далекий. Голос безысходности, непроглядной тьмы, холодной ночи, отверженности. Вот какой это был звук.

Нельзя помочь умирающему, нельзя, даже присутствуя при этом. Конечно, люди могут стоять рядом с больным или умирающим, но они находятся в другом мире. Умирающий совершенно одинок. Одинок в своих страданиях и смерти, как был он одинок в любви даже при максимальном взаимном удовольствии.