— [Замечает крутящегося возле зеркала Скота] Кто присматривает за этой девчонкой? [Посмеивается]
— [Оборачивается] Вы только что назвали меня девчонкой?
— Вы?!. Вы Эрик Макнолли! Вы играли за «Лифс»! Вы классно играли... До того, как получили травму... Теперь вы на телевидении...
— [С угрозой] Я всё ещё в форме.
— Квинс насмехается с тебя.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Ты узнаешь этот смех, когда услышишь.
— О, нет, нет, нет! Стоп! А-а-а-а!!!
— У, смелости как не бывало, малявка? /Поднимает сапог, как будто хочет раздавить его/
— Нет-нет-нет-нет-нет! Тихо! Нет!
— И про крылышки под моим каблуком уже не поострить...
— Тихо!
— Впредь не советую вам выкаблучиваться.
— А я и не выкаблучивался! Стану большим — сразу так тресну, что очки с носа слетят!
— Нет. Не надо, друг подкаблучный, не стоит мне досаждать.
— Хорошо! Давай!
— Хм. Возьмите деньги. /Небрежно кидает деньги вниз/
— Эй, полегче! Не швыряйся деньгами!
— Поверить не могу, что это не сон...
— Не сон! Так что зайдите в дом и заберите зуб.
— Нет, нет! Я туда не пойду!... Почему бы тебе не зайти?
— О, не моё это дело!
— Не твоё, как же? Ты же фея. Вот и сходи туда за зубом.
— Я не крылатая фея, я фея-куратор. И это дело куда более ответственное! Я раскладываю бумаги по конвертам, это непросто!
— А, и до других дел не допускают.
— Это не так!
— Только бумажная возня.
— Ладно, признаю! Да, у нас на работе дискриминация бескрылых фей!
— Ах-ха-ха-ха!
— Очень смешно. Лучше скажите, как проникните за зубом.
— На крыльях любви!
— Гениально. А серьёзно?
— На крыльях мечты?
— Да, это очень-очень смешно! Но как вы заберёте зуб?
— С какого крыла дома начать?
— Увеличим срок?
— Нет! Нет, нет. Вот этого мне совсем не надо! Какие предложения, Эйнштейн?! Летать не могу, как же быть?
— Может, уменьшиться и пролезть в щёлочку под дверью?
— Конечно! Уменьшиться и пролезть! Так поступил бы любой в этой ситуации!
— Ребята думают, что я гей.
— Правда? Вот так сюрприз... Ты же знаешь, что это значит?
— Значит, они не любят меня.
— Не говори так.
— Ну, недолюбливают.
— Нет. Те, кто говорят, что ты гей... Они плохо тебя знают, понимаешь? «Гей» — это этикетка. Как кличка, типа «коротышка» или «чудак». Хотя ты вовсе не такой.
— Да, мама тоже так говорила.
— Вот видишь.
— Как дела?
— Джулли умерла.
— Оу, очень жаль... Кто это?
— Ненавижу Джоуи Морито!
— В чём дело? Он же твой друг.
— Нет! Он пожаловался маме, что Райан отобрал у него коньки.
— Это правда?
— Да.
— Тогда не понимаю.
— Райана отправят в колонию. И мне крышка.
— Что?
— Райана исключат из команды. Только он может защитить меня.
— Нет! Тебе не нужна защита.
— А если у меня будет травма, как у тебя? Райан сказал, что тебя толкнули и сломали ключицу...
— Переломов особых не было.
— ... в четырёх местах!
— Подумаешь!..
— Райан сказал, что в команде тебя называли Эрикой.
— Он так сказал? Да, по нему колония плачет.
Весна каждый раз возвращалась, каждый год, с ласточками и цветами, ей не было никакого дела ни до войны, ни до смерти, ни до печали, ни до чьих-то надежд. Она возвращалась. Она и сейчас была здесь. И этого достаточно.
— Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы просто буду сидеть в кресле-качалке.
— А потом?
— А потом начну раскачиваться.
– Нигде не сказано, что девушкам запрещено учиться в Академии.
– Да потому что их сюда просто не берут! Для девиц есть свои… заведения.
– Ах, как неполиткорректно с вашей стороны говорить такие гадкие вещи! Вы хотите побеседовать об этом?..
– Я не хочу беседовать об этом, – возмутился ректор Академии.
– Вы недослушали, – укоризненно произнесла я. – Вы хотите побеседовать об этом с моим адвокатом?
Мужчина поперхнулся и посмотрел на меня со странной смесью возмущения и обреченности.
Трагедия в том, что всю жизнь преодолевая боль и претерпевая страх, он не принял никаких мер предосторожности, когда подступила реальная угроза.
Cлайд с цитатой