Amnesia: Machine for Pigs

Я просыпаюсь один, в наполненном тишиной доме. Отсутствующий звук играющих детей напоминает тёмную могилу, которая призывает меня спуститься в землю, туда, где можно найти лишь трупы. Неважно! Мои дети зовут меня, и я их не брошу. Я найду их.

Другие цитаты по теме

Ту бедноту, которую я увидела в Гаити в этот раз, я никогда в жизни нигде не видела. Я сама из бедной семьи, все печально, но такой печали как там я не видела. Когда я летела, мне покупали билет, ну мой благотворительный фонд, эконом-класс, там весь самолет был эконом-класс и у меня было самое ужасное сидение. Я решила, что буду требовать себе бизнес-класс, а потом я села и подумала: бизнес-класс будет стоить, ну 6000 долларов, да. Шесть тысяч — я могу сделать операцию одному ребенку — спасти жизнь. Я сидела и я думала, насколько я сама себе поменяла мысли, я заснула и спала лучше, чем в первом классе.

— Это дитя было особенным, правда?

Я промолчала. Наверное, он говорит это всем.

— Среди нас, смотрителей могил, уже давно живет легенда про ежевику. Она выбирает души, чтобы их охранять. Особенные души.

И действительно, казалось, что листики ежевики прикасались к надгробию, словно обнимая его.

— Удивительно, как метель не уничтожила этот маленький побег. Особенный.

Что, если бы они могли стоять прямо и ходить, как люди? Что, если бы мы приручили этих животных? Стали бы они слагать песни? Искать Бога?

Я их видел и прямо заявляю: нет. Не стали бы. Но они с радостью приняли Бога, которого им навязали, и стали ему молиться. Тогда я понял, что они ничем не отделяются от масс, от толпы. Они такие же, как мы.

Бесповоротно пройдя этот мыслительный рубеж, я понимаю, что мы тоже закованы в цепи и должны обрести свободу. Чтобы освободить человека, мы режем его. Чтобы пересечь великий предел эволюции, его необходимо сначала провести по земле.

Мы, те, кто спасал детей, вовсе не герои. Это утверждение мне не нравится. Напротив, меня преследуют угрызения совести, потому что я сделала так мало.

Пусть мир спасает кто-нибудь другой, а мы с тобой лучше спасем друг друга.

Ааа, у него колики. Не переживай. У меня тоже были колики. Делай как моя мама, т. е. пусть орет, пока не заснет. Я же нормальный вырос.

Дети не такие, как мы. Они сами по себе — непостижимые, недоступные. Они живут не в нашем мире, но в том, что мы утратили и никогда не обретем снова. Мы не помним детство — мы представляем его. Мы разыскиваем его под слоями мохнатой пыли, нашариваем истлевшие лохмотья того, что, как нам кажется, было нашим детством. И в то же время обитатели этого мира живут среди нас, словно аборигены, словно минойцы, люди ниоткуда, в своем собственном измерении.

Вы сделаете это, потому что так надо. Именно вы, потому что никто другой не сможет. Если нет — миллионы умрут. Может ли быть более веской причина? Вот чем всегда отличались наши люди — тысячи лет самопожертвования в наших венах. И каждое поколение ждет свое испытание. Я плююсь на людей, которые это допустили и проклинаю цену, которую нужно заплатить.