— Это дитя было особенным, правда?
Я промолчала. Наверное, он говорит это всем.
— Среди нас, смотрителей могил, уже давно живет легенда про ежевику. Она выбирает души, чтобы их охранять. Особенные души.
И действительно, казалось, что листики ежевики прикасались к надгробию, словно обнимая его.
— Удивительно, как метель не уничтожила этот маленький побег. Особенный.
Я печально покачала головой. Ни единого упоминания о том, что она была любящей матерью. Отличной подругой. Сестрой. Дочерью. Лишь имя и безликие даты. Что не так с этим миром? Миром, где фамилия Кенсингтон делает тебя любимчиком судьбы, а фамилия Рэй — пушинкой, унесенной в забвение. Я сосредоточено смотрела на могилу Веры. Я не позволю забыть о тебе, Вера.
Все мы по-разному ведем себя, сталкиваясь с травмой и тоской, по крайней мере так говорит моя доктор Маргарет. Одни люди свирепствуют, другие — тихо консервируют боль в себе, прячут глубоко, где она зреет и разрастается.
— Как это — материнство?
— Это пугает и очаровывает одновременно. И изматывает. Признаюсь честно, где-то с месяц после родов я глубоко в душе мечтала отправить близнецов обратно.
— Будет странно, если я буду звать тебя Дэниел? Наверное, новое имя это достаточно необычно.
— Нет. Глубоко в душе я всегда его знал.
Такая физическая и эмоциональная нагрузка заставляла меня волноваться за сердце Уоррена. Но он нуждался в этом. Его жизни, будто трагичному роману, не хватало последней, прекрасной главы. Мы нашли её, стерли пыль и настало время её прочесть.
Став репортером, я быстро поняла, что люди говорят больше при личной встрече, нежели по телефону.
— Ты помнишь её? Веру?
— Да. Это не совсем похоже на воспоминание, скорее на... чувство. Инстинкт. Сердце никогда не забывает маму.
Может, я и не знала имен большинства людей на фото, но отправлять воспоминания на помойку было бы настоящим предательством.
Не знаю, что тяжелее. Потерять кого-то в одно мгновение или терять медленно и постепенно.
Cлайд с цитатой