Цианид и Счастье (Cyanide and Happiness)

Другие цитаты по теме

Я бы хотела сейчас оказаться в одиночестве и понять, что это всего лишь сон, но понимала, что проснуться в реальности уже невозможно. Сон – это просто сон и он навсегда останется по ту сторону потустороннего портала. В реальности же есть только реальность, которая никогда не уйдет дальше за рамки несуществующей в мире людей фантастики.

I have my own fun,

I have my own sun.

I'm going back home,

I'll be there alone.

I don't wanna hear,

Things waiking my fear.

Тишина и покой.

Гуляю один – потому-то

все так прекрасно!

Как грустно и очень обычно всё вышло:

Ушла от меня и в ночь теперь слезно кричу.

Мне просто обидно — шаги одиночества слышу.

И страшно подумать и вряд ли я жизнь доживу...

— Ты хочешь быть грустной и одинокой всю свою жизнь?

— Я так хороша в этом.

— Эй, сучка... может потрясёшь тем, что приносит тебе бабки?

— Моими мозгами?

— Я всегда была очень миленькой, поэтому парни пытались сблизиться со мной, только чтобы встречаться...

... «Самой проходу не дают, а сама себя одинокой считает... Да ты само слово «одиночество» позоришь!»

Я был несчастлив, а значит и её бы сделал несчастной. Со словом, со взглядом каждый день переливал бы в неё горечь. Нет, когда человеку плохо, он должен уединиться и излечиться.

... В современном мире нам всегда есть, с кем обменяться парой слов... Однако такое общение не спасает. Некоторые носят свой личный необитаемый остров с собой. Они ходят на работу, ругаются с бухгалтерией, сплетничают за обедом, берут книжки в библиотеке, флиртуют с девушкой из очереди... Но их необитаемый остров от этого не становится более заселенным. Пещера Робинзона пуста, и шаги его отдаются гулко, он никому не нужен в этом мире, бедный щетинистый Робинзон. Умри он сейчас – сотрудники в офисе покачают головами и забудут уже к следующей пятнице, когда поделят между собой канцтовары с рабочего места, а остальные – даже и не узнают...

Он сказал, что ему грустно и он не знает, отчего. Он сказал, что депрессия — это иная форма грусти, такая, которую не могут облегчить никакие слезы. Это такое чувство безнадежности и одиночества, что тяжело встать утром с кровати, невыносимо трудно собраться с силами, чтобы пойти на работу, или помыться, или хотя бы поесть. Он одновременно испытывал очень сильное чувство и совсем ничего не чувствовал. Он дышал, но будто бы не жил.