Эй, кто там есть?! Меня закрыли, кто там есть?!... Ааа, это я сам себя закрыл!
Внешность у них не слишком привлекательная, но зато, судя по их лицам, все они – люди отчаянной храбрости...
Эй, кто там есть?! Меня закрыли, кто там есть?!... Ааа, это я сам себя закрыл!
Внешность у них не слишком привлекательная, но зато, судя по их лицам, все они – люди отчаянной храбрости...
Слыхал ли я о Флинте?! Вы спрашиваете, слыхал ли я о Флинте? Это был самый кровожадный пират из всех, какие когда-либо плавали по морю. Черная Борода перед Флинтом младенец.
Я не стану описывать подробности нашего путешествия. Оно было очень удачно. Корабль оказался образцовым, команда состояла из опытных моряков, капитан превосходно знал свое дело. Но прежде чем мы достигли Острова Сокровищ, случилось два-три события, о которых стоит упомянуть. Ничего не было странного в том, что все закричали «ура». Но прозвучало оно так сердечно и дружно, что, признаюсь, я едва мог в ту минуту поверить, что эти самые люди собираются всех нас убить.
— Вы говорите, что я провалил дело? Да если б вы слушались меня, мы бы сейчас плыли на «Испаньоле», жрали бы пудинг с изюмом, а золото лежало бы у нас в трюме под ногами! Кто меня торопил? Кто меня подталкивал? Не вы? Не терпелось вам! Спятили с ума, как только завидели остров... Кто начал всю эту дьявольскую пляску? Эндерсон, Хендс и ты, Джордж Мерри! Из них ты только один ещё остался в живых. И у тебя хватает наглости лезть в капитаны? У тебя, погубившего чуть ли не всю нашу шайку!
— А ты не ругайся, отвечай дальше по пунктам.
— Клянусь, мне тошно говорить с вами. И как это ваши мамаши отпустили вас в море? В море!!! Это вы-то джентльмены удачи? Лучше попрошайничали где-нибудь бы на суше.
Не знаю, есть ли здесь сокровище, но клянусь своим париком, что лихорадка здесь есть.
Из двадцати шести человек мы пока могли положиться только на семерых. И один из этих семерых был я, мальчик. Если считать только взрослых, нас было шестеро против девятнадцати.
Оказалось, что любопытство мое было сильнее страха. Как проклинал я трусость наших соседей! Как сердился я на свою бедную мать и за ее честность, и за ее жадность, за ее прошлую смелость и за ее теперешнюю слабость!