Александра Бракен. В лучах заката

Удержав Лиама за руку, я поцеловала его в щеку.

– Увидимся вечером.

И он вошел в тоннель, надевая рюкзак, который Коул оставил там для него. Когда я повернулась, чтобы попрощаться со вторым Стюартом, тот уже наклонился, подставил мне щеку и ждал. Я пощекотала ее пальцем, заставив его снова рассмеяться.

– Ты невыносим, – сообщила я ему.

– Это тоже часть моего обаяния, – ответил Коул, поудобнее размещая свою тяжелую ношу на плече. – Позаботься тут обо всем, босс.

– Позаботься о нем, – произнесла я.

Он шутливо отдал честь, а потом закрыл за собой дверь.

Другие цитаты по теме

– Выглядишь так, будто тобой кошку стошнило.

– Получше тебя – ты-то у нее с другой стороны вышел.

Коул усмехнулся.

– Ладно, подловила.

Три недели после похорон матери отец непрерывно спал. Иногда, как бы вспоминая, пошатываясь, вставал с постели, и молча пил воду. Что-нибудь для обозначения съедал. Как лунатик или призрак. Но потом натягивал на себя одеяло и продолжал спать. Плотно задвинув ставни, он как заколдованная спящая царевна продолжал спать в

темной комнате с застоявшимся воздухом. И не шевелился. Почти не ворочался во сне и не менял выражение лица. Я начал беспокоиться: часто подходил к отцу, чтобы проверить, не умер ли он. Склонившись над изголовьем, я всматривался, словно впивался в его лицо. Но он не умирал. Он просто спал, как зарытый глубоко в землю камень.

— Я могу сказать только одно, — подняв голову, едва улыбнулся своей мягкой стильной улыбкой Кейси, — умри я сейчас здесь, и никто в мире не уснет из-за меня так крепко.

Любовь умирает. Величайшая трагедия жизни не в том, что люди смертны, а в том, что они не умеют любить.

(Любовь умирает. Величайшая трагедия жизни состоит не в том, что люди гибнут, а в том, что они перестают любить.)

Братская любовь, даже самая сильная, не защищает от пуль или смертельного газа.

Мне не нужно завтра, если тебя не будет рядом.

Когда ты смертельно болен, тяжелее не тебе, а тем, кто тебя любит.

С тем, кто понять умел язык природы,

И в чьей груди таится к ней любовь,

Ведет она всегда живые речи.

Коль весел он — на радости его

Найдется в ней сочувственная радость.

В часы тоски, тяжелых скорбных дум,

Она своей улыбкой тихо — гонит

Печали мрак с поникшего чела.

Живи же так, чтобы в урочный час.

Когда примкнешь ты к длинным караванам,

Идущим в мир теней, в тот мир, где всем

Готов приют, в жилище тихом смерти,

Не походил ты на раба — в тюрьму

Влекомого всесильным властелином;

Чтоб просветлен был дух твой примирением,

Чтоб к гробу ты приблизился, как тот,

Завесу кто, над ложем опустивши,

Идет ко сну, исполнен ясных грез...

Уехать, уехать, уехать,

Исчезнуть немедля, тотчас,

По мне, хоть навечно, по мне, хоть

В ничто, только скрыться бы с глаз,

Мне лишь бы не слышать, не видеть,

Не знать никого, ничего,

Не мыслю живущих обидеть,

Но как здесь темно и мертво!

Иль попросту жить я устала —

И ждать, и любить не любя...

Все кончено. В мире не стало —

Подумай — не стало тебя.

Лучше уж маленькая дружба, чем большая, но лопнувшая любовь.