Рокки (Rocky)

Другие цитаты по теме

— Итак, я представитель ИПП: Института Передовой Психологии. Начиная с 1769 года в нашем заведении было вылечено около двух миллионов пациентов. Позвольте мне привести наугад несколько случаев преодоленной застенчивости. Стендаль, который даже не мог поздороваться со своей квартирной хозяйкой, спустя полгода пишет «Красное и...»

— «Черное».

— Браво, хотя эти два цвета плохо сочетаются. Робеспьер в 1788-м году не смеет пригласить на менуэт свою кузину Мари Лор. А в 1790-м учиняет террор и отправляет на гильотину сто двадцать тысяч человек. Наполеон Бонапарт, находившейся под каблуком у своей матери, мы все через это прошли, после нескольких лет тренировок проходит огнем и мечем по Европе, бац-бац. И вот уже ближе к нам, месье, скромный маляр, не смеет попросить прибавки к жалованию у своего подрядчика. Но вылечившись, устраивает самый большой в истории человечества геноцид и увековечивает себя под именем Адольфа Гитлера. И уж совсем недавний случай — Рауль Бе, инженер из Монтеморсана, в течение многих лет страдавший от вынужденного безбрачия и узнает огни рампы, став ведущим ревью «Альказар».

— Инженер?

— Я уж не говорю Кюньо, Флемминге, Ландрю, Павле VI и Эдди Меркси.

— Только посмотри на него, где-то есть настоящие бойцы, профессионалы. У нас же сплошные клоуны.

— Клоуны?

— Да, клоуны.

— Ты называешь Аполло Крида клоуном?

— Посмотри на него.

— Ты спятил, он чемпион мира. Он не упустил шанс и стал чемпионом. А ты искал свой шанс?

Он всегда был немного застенчив, когда дело касалось знакомства с женщинами. Алкоголь помогает, но в книжных не имеют обыкновения наливать.

— Я хожу сюда шесть лет, и все шесть лет ты придираешься ко мне. Скажи, почему?

— Тебе незачем знать.

— Я хочу знать, почему.

— Хочешь знать!?

— Да, хочу!

— Ладно, скажу. Потому что у тебя талант, ты мог стать хорошим боксёром, а вместо этого пошёл в костоломы к второсортному ростовщику!

— Это заработок.

— Это прожигание жизни!

Я по природе такой застенчивый человек, что скорее руку себе отгрызу, чем навяжусь кому-то или попрошу об услуге

— Я не могу.

— Что?

— Не могу победить его.

— Аполло?

— Да. Я был там, ходил, думал... Кого я обманываю, у нас разные весовые категории.

— Что будем делать?

— Не знаю.

— Но ты ведь столько тренировался.

— Не имеет значения, я и раньше был никем.

— Не говори так.

— Брось, Эдриан, это правда. Я был никем. И это не имеет значения. Я подумал, не имеет значения, если я проиграю. Не имеет значения, даже если он раскровит мне череп. Потому что я хочу лишь выстоять. Раньше никто не мог устоять против Крида. И если я устою... звучит гонг, а я стою. Тогда я впервые в жизни почувствую, что я не просто уличный оболтус.

— Я не могу.

— Что?

— Не могу победить его.

— Аполло?

— Да. Я был там, ходил, думал... Кого я обманываю, у нас разные весовые категории.

— Что будем делать?

— Не знаю.

— Но ты ведь столько тренировался.

— Не имеет значения, я и раньше был никем.

— Не говори так.

— Брось, Эдриан, это правда. Я был никем. И это не имеет значения. Я подумал, не имеет значения, если я проиграю. Не имеет значения, даже если он раскровит мне череп. Потому что я хочу лишь выстоять. Раньше никто не мог устоять против Крида. И если я устою... звучит гонг, а я стою. Тогда я впервые в жизни почувствую, что я не просто уличный оболтус.

Я скажу то, что для тебя не новость: мир не такой уж солнечный и приветливый. Это очень опасное, жесткое место, и если только дашь слабину, он опрокинет с такой силой тебя, что больше уже не встанешь. Ни ты, ни я, никто на свете, не бьёт так сильно, как жизнь! Совсем не важно, как ты ударишь, а важно, какой держишь удар, как двигаешься вперёд. Будешь идти — ИДИ! Если с испугу не свернёшь... Только так побеждают!

Если знаешь, чего ты стоишь — иди и бери своё! Но будь готов удары держать, а не плакаться и говорить: «Я ничего не добился из-за него, из-за неё, из-за кого-то!» Так делают трусы! А ты не трус! Быть этого не может!

Неужели он не понимает? Они же англичане. Ты можешь разговаривать с соседями только после того, как пятнадцать лет раскланивался с ними!

Как известно, кочевые племена шли на Европу за новыми впечатлениями и свежими женщинами. Трудно осуждать за это дикие орды. Ну какие развлечения в степях – пустошь да тоска кругом. А дамского населения и вовсе недостача. Где, скажите, найти в степи хоть какую-нибудь барышню, не то что хорошенькую? Кобылы, телки да ковыль. Так что кочевников гнала с насиженных пастбищ не историческая миссия, а чисто практическая задача: развлечься пожарищами завоеванных городов, заодно присмотрев себе двух-трех жен или рабынь.

Но вот какая зараза обращает городских жителей в толпы странников и гонит на дачу – науке неизвестно.