Где голод, там и эпидемии.
Вся разница между мной и волком в том, — сказал Янек, — что я не вою. — Он вздохнул. — А хочется.
Где голод, там и эпидемии.
Вся разница между мной и волком в том, — сказал Янек, — что я не вою. — Он вздохнул. — А хочется.
Oi… Что это было? Не пугайте меня, ребе… У меня жена на седьмом месяце, беременных нельзя пугать. Molchem booilem boit! Могут быть преждевременные роды.
Младший Зборовский, усевшись по-турецки, играл на губной гармонике с большой охотой, но без особого умения.
— Я только что слышала волка, — сказала Зося. — Он выл совсем рядом.
Добранский и Янек вернулись из леса с охапками хвороста. Их одежда и лица намокли от снега…
— Тут поневоле взвоешь, — заметил Добранский.
Огромны залы Хелы в Хельхейме; высоки её стены, высоки её ворота. Её пища — Голод, её нож — Жажда; на её пороге падает каждый; её кровать — Одр болезни; а полог её кровати — Пламя погребального костра. Говорят, что узнать её легко — половина тела черна, половина тела цвета гниющей плоти, а лицо её... угрожающе и угрюмо.
— Савелий Львович! — закричал Пех. — Ведь ваш сын освободил Сталинград.
— Н-нет. Это не мой сын. Народ освободил Сталинград. Народ, понимаешь? Народ надо благодарить! Мой сын отступал месяц за месяцем. Он чертил на карте стрелочки да кружки: это все, чем он занимался. Потом он сказал себе: «Этот кружок будет последним». «Понятно?» — спросил он у народа. И народ ответил: «Понятно». Так кого же нужно благодарить? Того, кто нарисовал на карте маленький значок, или того, кто оросил землю своей кровью? А?
Воцарилось молчание.
... наши деревья просят, чтобы им оказали честь, повесив на каждой их ветке по немецкому солдату!