Эли Визель. Ночь

Ночь миновала. В небе сияла утренняя звезда. И я тоже стал совсем другим. Прежний я — мальчик, изучавший Талмуд, — исчез в языках пламени. Осталась лишь похожая на меня оболочка. Черное пламя проникло в мою душу и испепелило ее.

Другие цитаты по теме

— Помнишь нашу последнюю встречу? Ты спросил, считаю ли я тебя хорошим?

— Помню ли я? Да, как-то смутно.

— Ты застал меня врасплох. Я не знала, что сказать.

— Так, ты считаешь, что я хороший? В глубине души?

— В этом-то и дело. Я не верю, что у души есть глубина. По-моему, ты — просто то, что ты делаешь.

— Как-то это грустно. Стоит отметить, я считаю твои книги меняют мир.

— Спасибо.

— Я правда хотел тебе нравиться, Диана.

— Знаю.

— Отпусти меня.

— Я бы отпустил тебя, но это тебя не изменит. Знаешь, что я сделаю. Я дам тебе шанс исправить твою жизнь. Избавиться от пороков, развративших твою душу.

— У меня нет этой проклятой души!

— Может появиться в другой жизни.

Нельзя допустить, чтобы душа оставалась пустой. Пустота и возникающий в ней вакуум притягивают тех.

Большие горести и сильные страсти производят великие превращения в нашей душе.

Душа моя затосковала ночью.

А я любил изорванную в клочья,

Исхлёстанную ветром темноту

И звёзды, брезжущие на лету

Над мокрыми сентябрьскими садами,

Как бабочки с незрячими глазами,

И на цыганской масленой реке

Шатучий мост, и женщину в платке,

Спадавшем с плеч над медленной водою,

И эти руки, как перед бедою.

Ещё томлюсь тоской желаний,

Ещё стремлюсь к тебе душой —

И в сумраке воспоминаний

Ещё ловлю я образ твой...

Твой милый образ, незабвенный,

Он предо мной везде, всегда,

Недостижимый, неизменный,

Как ночью на небе звезда...

Ночь дана, чтоб думать и курить

и сквозь дым с тобою говорить.

Хорошо... Пошуркивает мышь,

много звезд в окне и много крыш.

Кость в груди нащупываю я:

родина, вот эта кость — твоя.

Воздух твой, вошедший в грудь мою,

я тебе стихами отдаю.

Синей ночью рдяная ладонь

охраняла вербный твой огонь.

И тоскуют впадины ступней

по земле пронзительной твоей.

Так все тело — только образ твой,

и душа, как небо над Невой.

Покурю и лягу, и засну,

и твою почувствую весну:

угол дома, памятный дубок,

граблями расчесанный песок.

Узнал он и то, что человек предпочитает пострадать и внешне покаяться, чем измениться в душе.

Я был как в сказке. Краткий миг нерешительности – золотистые глаза глубоко, почти испытующе заглянули мне в душу. Я приподнял кисть ее руки и прижал к ней свое пылающее лицо. Она тихо высвободила руку. Щелчок замка. Из-за двери вырвалась синяя тьма. И силуэт ее изящной фигуры окунулся во мрак комнаты, она повернула ко мне голову. На ее лице, казавшемся неясным светлым пятном, глаза темнели, как грустные цветы.