Ну я вот не знаю, как еще описать, просто холодно, жарко, кровь из глаз и летаешь.
— Да, некоторую одежду мы снимаем с жертв. Бывает, укусишь кого нибудь, а потом думаешь: «Ммм, классные штаны какие!»
Ну я вот не знаю, как еще описать, просто холодно, жарко, кровь из глаз и летаешь.
— Да, некоторую одежду мы снимаем с жертв. Бывает, укусишь кого нибудь, а потом думаешь: «Ммм, классные штаны какие!»
— О, нет, тебе это есть нельзя.
— Это почему?
[Ника тошнит кровью]
— Ну, как дела, Ник? Нормально?
— Он съел картоху.
— Уже и пожрать нельзя. Супер. Загорать нельзя, днем телек не посмотришь. Но картошка — это ж самое обидное! Любимую еду теперь нельзя! Короче, быть вампиром — отстой.
— Захожу в гостиную, а мой прекрасный старинный диван залит кровью!
— Это который красный?
— Ну, теперь он красный, да!
Двацветок развернул лошадь и рысью поскакал обратно, демонстрируя мастерство верховой езды, типичное для мешка с картошкой.
— Идиот. Открой глаза!
А?... Ой!
Я открыл глаза и узрел такую картину: сижу на лавочке, а напротив меня стоит туша, поперёк себя шире, да ещё и с крыльями. И как же это он летает-то?
— Ты кто?
— Я — твоя смерть!
— А по отчеству?
— Небось живешь жирнячно, да?
— Я? Ты вообще про что?..
— Ты спишь на шелке? И всяким золотым говном обливаешься? Ты богатый!
— Я от всего этого отказался. Хотя по золотому говну время от времени скучаю.
— Что, правда, отказался? Знала, что ты не такой плохой.
— Из-за меня вы стали человеком-мумией.
— Ты тут не при чём. Я полез в драку и стал мумией сам.
— Ты мне поставил мат? Я с тобой больше не играю, собака! Помолчи, не хочу слушать твоих извинений.