— Отними у собаки кость, что останется?
— Ничего не останется.
— Неверно! Останется собачье терпение!
— Отними у собаки кость, что останется?
— Ничего не останется.
— Неверно! Останется собачье терпение!
— Разве это холм? Видала я такие холмы, рядом с которыми это — просто равнина.
— Ну, нет, холм никак не может быть равниной, это уж совсем чепуха.
— Разве это чепуха? Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта — разумна, как толковый словарь.
— Я жду с минуты на минуту гонца. Взгляни на дорогу, кого ты там видишь?
— Никого.
— Мне бы такое зрение — увидеть никого, да еще на таком расстоянии.
— Перейдем к Домоводству, — сказала она. — Откуда берется хлеб? Отвечай!
— Это я знаю, — радостно начала Алиса. — Он печется…
— Печется? — повторила Белая Королева. — О ком это он печется?
— Не о ком, а из чего, — объяснила Алиса. — Берешь зерно, мелешь его…
— Не зерно ты мелешь, а чепуху! — отрезала Белая Королева.
— Обмахните ее, — сказала с тревогой Черная Королева. — А то у нее от умственного
напряжения начнется жар!
А вот еще пример на Вычитание. Отними у
собаки кость — что останется?
Алиса задумалась.
— Кость, конечно, не останется — ведь я ее отняла. И собака тоже не останется — она
побежит за мной, чтобы меня укусить… Ну, и я, конечно, тоже не останусь!
— Значит, по-твоему, ничего не останется? — спросила Черная Королева.
— Должно быть, ничего.
— Опять неверно, — сказала Черная Королева. — Останется собачье терпение!
Ирке неприятно было смотреть на эту собаку, потому что рядом с ней трудно ощущать себя несчастной. Слишком бросается в глаза, насколько человек меньше терпит, чем самое последнее животное. В десятки раз меньше переносит. В сотни раз больше имеет. А насколько тревожнее, ропотливее.
Мне бы хотелось, чтобы меня приняли в эту игру, ну, хотя бы... пешкой. Хотя, конечно, больше всего, мне бы хотелось быть Королевой!